Когда он закончил свой рассказ, Швалев отложил ручку и спросил:
— Почему тот капитан из особого отдела не вернул вам документы?
— Этого я не знаю. Возможно, что отдал бы их по прибытии в штаб армии.
— Капитан умер на ваших глазах?
— Да.
— Почему вы не обыскали убитого и не взяли документы?
— Я обыскал. Но своих документов не нашел.
— А документы капитана?
— Я не взял их.
— Почему?
— А зачем они мне? Они нужны умершему.
— Нужны… — не то утвердительно, не то иронически протянул Швалев. — А оружие?
— Пистолет я взял. Его отобрали в госпитале.
— Значит, своих документов вы не нашли?
— Нет.
Швалев, постукивая пальцами по столу, долго смотрел немигающими глазами на Алексея. Потом спросил:
— Скажите, а что вас побудило искать свои документы? Зачем они вам?
Вопрос был явной ловушкой, и это возмутило Алексея.
— Хотя бы затем, чтобы теперь предъявить вам…
— Значит, вы знали, что можете сюда попасть?
— Понятия не имел.
— Что бы вы сделали?
— Да уж что-нибудь придумал бы…
— Придумали бы, говорите? Да вы и так много придумали. Зачем вы, например, пошли в хутор, когда был прямой смысл идти на шоссе? Как-то не совсем умно получается…
Это уж чересчур, и Алексей почувствовал, что теперь он не выдержит, скажет какую-нибудь грубость. Он сцепил пальцы, сдерживая негодование, и начал, медленно подбирая слова:
— Теперь не помню, как я тогда думал… В таких случаях мыслей бывает много. А потом какая разница, куда бы я пошел: ведь документов уже не было. Все равно меня бы в госпиталь, капитана — в братскую могилу. А насчет того, что неумно… Так знаете, как сказал кто-то из великих людей: «Хочешь получить умный ответ — спрашивай умно».
Швалев побледнел. Верхняя губа с темной полоской усов мелко задергалась, и он, ударив ладонью по столу, закричал:
— Прекратите эти ваши… — он запнулся, подыскивая подходящее слово, — инсинуации! Вы на допросе, а не в гостях… Вы слишком много себе позволяете!
С трудом Алексей переборол себя и негромко буркнул:
— Простите…
В комнате надолго воцарилась тишина. Швалев закурил, часто затягиваясь и далеко выпуская дым. Он нервно грыз кончик мундштука и сплевывал в сторону. Алексею тоже очень хотелось закурить, но спросить разрешения он не мог: «Даже если предложит, и то откажусь», — думал он. Но Швалев не предлагал. Кончив курить, он откинулся в кресле, сунул руки в карманы и спросил:
— По-вашему получается так, что всем, кто сюда попадает, я должен верить на слово?
Алексей согнутым пальцем потер кончик носа (это бывало всегда, когда нужно было подумать) и ответил:
— Почему же всем? Но многим, я думаю, можно поверить. На этот счет у вас должен быть большой опыт.
— Вы, конечно, причисляете себя к тем, кому можно верить на слово.
— Это дело, в конце концов, вашей совести как чекиста и коммуниста. Но я тут не сказал ни слова неправды. Как правда и то, что всем сердцем рвусь на фронт.
— Верить ли вам? Да, это дело мое. Но я пока что не верю ни одному вашему слову! Ваш рассказ выглядит наивно. Наступление началось неожиданно, задержали вас случайно, капитан погиб нелепо… И даже бомбежка — и та началась именно тогда, когда вас везли в особый отдел. Да я уверен, что капитан, если он только существовал в действительности, уже тогда подозревал вас. В самом деле, зачем ему надо было везти вас лично, если бы документы были в порядке? Незачем! Он тотчас бы вас отпустил, да еще и дорогу показал. А он почему-то повез вас сам, да еще двух солдат посадил в кузов. Не кажется ли вам это необычным?
Алексей внимательно слушал Швалева и замечал, что не может опровергнуть его подозрений. Действительно: какие инструкции получил капитан? Почему он не возвратил ему документы? Но ведь он сказал одну правду и только правду. Почему же вдруг эта бесспорная правда выглядит такой убогой? «Нет, врешь, — подумал он, — правда одна, моя правда! И ты не собьешь меня и не запугаешь, гражданин старший лейтенант!»
— Значит, вы убеждены, что все это я выдумал? — спросил Алексей следователя.
— Вот именно. Я уверен.
— Но ваша уверенность — это еще не доказательство. Нужны факты.
— А вот это уже ваша забота.
— Но где же я их возьму, сидя за проволокой? Гораздо удобнее это сделать вам.
— Вы пытаетесь учить меня? — повысил голос Швалев.
— Я не учу вас, я защищаю свои права.
— Права? Нет у вас прав!
— Но меня еще никто их не лишил. Я советский гражданин и по конституции имею определенные права…