— Прошу тишины! — громко сказал Колобов. — Новости есть.
Он сообщил притихшему взводу то, что узнал от Пугачева. Бойцы выслушали молча, только Шустряков, узнав о предстоящей выдаче оружия, не сдержался:
— Вот здорово! Мне, как второму номеру ПТР, автомат положен.
— Выдадут тебе автомат… — скептически скривился Минин. — С ними энкаведешники сзади нас стоять будут. А тебе — винтарь ржавый и пару костянок со свистульками.
— Зачем нам свистульки? — недоуменно уставился на него Застежкин.
— Обоймы с патронами так называются, пень таежный. Сразу видно, что в школе не учился.
— Ну и пусть дают винтовку. Я у фашистов автомат добуду, — не сдавался Юра.
— Как же, они давно самый лучший приготовили. Ждут не дождутся тебя, — ухмыльнулся Сеня Петушков.
— Ты-то что возникаешь. Петушок? — вскинулся Юра. — Да я, если хочешь знать…
— О чем спорите, славяне? — раздался от двери голос Пугачева. — Ну-ка, подсаживайтесь поближе.
— О чем речь пойдет, товарищ политрук? Снова про Сталинград?
— Нет, со Сталинградом все в порядке. Не видать его фрицам как своих ушей. Сегодня о другом хочу вам рассказать.
Андрей вынул из планшетки потертый экземпляр фронтовой газеты.
— Тут, товарищи, статья напечатана о планах фашистов относительно нашей страны. Так вот, задумали они не только прибрать к рукам европейскую часть СССР вплоть до Урала, но и полностью истребить все население: от детишек до стариков. Вот на что поднимают руки фашисты. Нелюди они, уничтожать их надо как бешеных собак.
— Это какими ж зверюгами надо быть, чтобы придумать такое? — возмутился Павленко.
— Ты, Федор, ежели не знаешь чего, так не болтай, — возразил ему Застежкин. — Зверь — он никогда лишнего душегубства не допустит и просто так убивать не будет. Не то что фашисты.
— Правильно рассуждаете, Застежкин. Какой зверь может додуматься до того, чтобы специальные машины для умерщвления людей на заводах строить?
— Это танки с самолетами, что ли?
— Нет. Танки и самолеты — для боя. Тут — кто кого. Я о других машинах говорю. Их душегубками в народе называют. Вроде хлебных фургонов, закрывают их наглухо и по специальному шлангу газ в кузов пускают.
— Вот сволочи, а? Самих бы их, иродов, в эти машины позаталкивать!
— Обед принесли! — донесся от двери голос дневального. — По первой норме выдали!
Обед в самом деле оказался не в пример тыловой кормежке: густой аппетитный суп из горохового концентрата, густая пшенная каша и по полкружки киселя на каждого.
Настроение во взводе заметно поднялось. Быстро опустошив котелки, повеселевшие бойцы снова окружили Пугачева.
— Товарищ политрук, а правду говорят, будто ихний Гитлер ничего мясного не ест и женский пол даже на дух не переносит? — подмигнув рассевшимся рядом бойцам, спросил Минин.
— Ну, Серый, ты даешь! — хохотнул Фитюлин. — А что же ему с бабами делать, если он мяса не ест?
— С чего это вас вдруг такой вопрос заинтересовал? — улыбнулся Пугачев. — Признаться, я об этом не задумывался.
— Так то — вы, товарищ политрук, а Минин завсегда о жратве и о женщинах думает, — ввернул Федор Павленко.
— Хо-хо-хо! Ну, отделенный… уж как скажет, так скажет!..
Во второй половине дня в землянке появился посыльный из штаба батальона.
— Колобов здесь? — спросил он с порога. — К комбату!
— Не знаешь, зачем?
— Там скажут. Всему ротному начальству и взводным командирам велено явиться.
Штабная землянка находилась метрах в двухстах выше по пологому склону. По дороге в штаб Николай нагнал Дудко с Орешкиным.
— Как у тебя, спокойно? — поинтересовался Дудко.
— Нормально. Только орлы скучать начинают. Скорее бы это «великое сидение» кончилось.
— Твои скучают, а у меня один прохиндей мыла нажрался.
— Зачем? — удивился Николай.
— Затем, чтобы от предстоящего боя увильнуть. От мыла прямая кишка вываливается. Вот он и решил в санбате отлежаться, пока другие воевать будут.
— И как же это обнаружилось?
— Ребята его засекли. Пока с отделенным их растащили, помяли подлеца маленько. Сейчас на нарах лежит, руками свою кишку придерживает.
…В штаб явились без опоздания. В просторной землянке было прохладно и сыровато. Пахло плесенью. Под потолком светилось малюсенькое оконце, прикрытое снаружи земляными валиками от осколков. Дождавшись, когда прибывшие командиры расселись, комбат представил им незнакомого майора неопределенного возраста: