Николай взглянул на часы и, выждав некоторое время, тронул за плечо Юру:
— Передай по траншее: приготовиться к посадке на катера!
В стороне послышался металлический голос Войтова:
— Саперам выходить к причалам! Вслед за ними первый взвод…
Колобов поднял свой взвод и побежал по ходу сообщения к берегу. Выскочили на песчаный откос и… залегли: берег оказался пуст. Ни катеров, ни мотоботов еще нигде не было видно. К счастью, с началом нашей артподготовки вражеские наблюдатели перестали освещать Неву ракетами. К лежавшему на холодном, влажном песке Николаю подполз Пищурин:
— Может, они по реке не смогли прорваться и теперь наступление отложат?
— Это уж не от нас зависит. Ты смотри, порядок посадки на суда не забудь.
— Как можно? — отозвался напряженным шепотом Виктор. — Помню все до мелочей. Только где же эта речная флотилия? Не случилось ли что?
— Если бы случилось, нас бы отсюда уже отозвали, — ответил Колобов, убеждая не столько Пищурина, сколько себя самого.
Он достал бинокль, но все равно ничего не увидел. И рокота двигателей не было слышно. Хотя разве услышишь его в этом грохоте?
— Вы кем были до войны, товарищ старшина? — неожиданно спросил Пищурин. — Не по военной линии, случайно?
— Нет, киномехаником работал, а заодно и шофером звуковой кинопередвижки.
— А я начальником геологической партии в Сучане. Там и женился на учительнице.
Оба замолчали, сознавая несвоевременность столь отвлеченных воспоминаний. Так же молча лежали рядом бойцы. Хотя тихо переговариваться никто не запрещал, но сейчас не до разговоров. После выступления Терехина они смирились с неизбежным. И непредвиденная задержка теперь нервировала, вносила в душу сумятицу.
До этого все было ясно: роты идут в прорыв и в бою его либо ранят, либо убьют. Если повезет, ведь есть же на свете везение, и только ранят, то из госпиталя он выпишется уже не штрафником, а полноправным воином Красной Армии. А пока он — грешник. Вольный или невольный — неважно. Важно, что штрафник, которому надо еще заслужить звание красноармейца. И вот теперь, когда он и физически, и духовно подготовил себя к этому бою, ему не дают вступить в него, и будущее опять становится зыбким и расплывчатым.
— Сколько тут лежать будем, старшина? — не выдержал находившийся немного сзади Минин. — Светать начинает. Еще немного, и фрицы нас на этом пляже до весеннего половодья загорать оставят.
Николай и сам в душе ругал начальство, пославшее его взвод раньше времени на открытый берег. Видно, что-то сорвалось в намеченном плане действий. Продолжая гадать, что могло случиться, он все водил и водил биноклем вдоль русла реки и сначала даже не поверил себе, когда совсем близко вдруг заметил неясные силуэты кораблей. Транспорты? Они! Наконец-то!
Вереница катеров и мотоботов без ходовых огней приближалась к причалу со стороны Ленинграда. Вот головное судно круто пошло левым бортом к берегу, за ним двинулись еще два. Остальные, приглушив моторы, остановились невдалеке, ожидая своей очереди.
— Приступить к посадке! — раздалась команда командира роты, и бойцы бегом бросились на деревянный причал.
На первый катер погрузились саперы, на второй — Колобов с отделениями Медведева и Красовского, на третий — Пищурин с остальными бойцами взвода. С ними же поднялся на борт Пугачев. Загрузившиеся катера торопливо отходили от причала, освобождая место следующей группе судов. Посадка заняла не больше двух минут.
Еще не рассвело, но вершины деревьев на восточном берегу уже обозначились на фоне посветлевшего неба. Набирая скорость, караван мчался вдоль своего берега туда, где все сливалось в грохоте рвущихся снарядов и надрывном вое пикирующих бомбардировщиков. Их обнаружили на полпути. Из врезанного в отвесную стену вражеского берега дота ударил крупнокалиберный пулемет.
— Всем, кто на палубе, лечь к правому борту и за ходовую рубку! — раздалась зычная команда.
Над рекой вспыхнуло сразу несколько осветительных ракет.
— Полный вперед! — донесся из рубки хрипловатый голос капитана.
Палуба была загромождена длинными лестницами, баграми и мотками веревок. Лежать было тесно и неудобно.
Освещенные ракетами суденышки выжимали из своих двигателей все возможное, резко ложились в противопристрелочные зигзаги, пунктиры трассирующих пуль то проносились мимо, то с шипением поражали воду у самого борта, то дробно стучали в обитую стальными листами рубку.