— Да ты что мелешь, сволочь?! — рванулся к Василькову Фитюлин. — Чтобы я своего в спину?!..
На Славкину беду рядом оказались только бойцы из пополнения, которые не могли знать о взаимоотношениях старослужащих взвода. Они перехватили кинувшегося на Павку Фитюлина, разоружили его, скрутили руки. Яростно сопротивлявшийся Славка лишь скрежетал зубами от бессильной ярости.
— Не верьте вы этой гниде. Он же мстит мне за то, что в морду ему дал у дзота за трусость!
— Вышку тебе, сука, припечатают за стрельбу по своим! — взвизгнул отпрянувший в сторону Васильков.
— Что тут у вас происходит? — спросил неожиданно подошедший командир роты.
— Вот этот гад своему отделенному две пули в спину всадил! Я собственными глазами это видел, товарищ лейтенант, — решил идти напролом Павка, понимая, что отступать от своего обвинения ему теперь никак нельзя.
У Фитюлина кровь ударила в голову. Он вырвался из рук державших его бойцов и вновь кинулся на Василькова.
— Брешешь, мразь! Сейчас я тебя… — Но его вновь перехватили, заломили руки за спину.
Войтову некогда было разбираться в этой темной истории. Единственное, что он мог себе позволить, — это спросить у Василькова, действительно ли он видел, как Фитюлин стрелял в Красовского. Получив утвердительный ответ, лейтенант приказал Павке отконвоировать арестованного к дивизионному особисту.
— Есть отконвоировать арестованного! — воспрянул духом Васильков. — Только где мне его найти, особиста-то, товарищ лейтенант?
— В штабе батальона спросишь представителя СМЕРШа Воронина. Он закреплен за нашей частью. Ему и передашь подозреваемого вместе с моей сопроводительной.
— Брехня это, товарищ комроты! Не стрелял я в отделенного! — превозмогая свою гордость и жгучую обиду, крикнул Славка.
Однако Войтов уже торопливо писал на вырванном из полевой тетради листке сопроводительную записку. Вручая ее Василькову, спросил еще раз: не ошибся ли он в своем обвинении?
— Что вы, товарищ лейтенант. Прямо на глазах у меня все случилось. Зуб Фитюлин имел на командира. Это вам все подтвердят.
— Ладно, идите. Сдашь подозреваемого и сразу назад.
Васильков взял автомат на изготовку и повел Фитюлина к берегу Невы, где все еще располагался штаб батальона. Славка поначалу ругался и угрожал своему конвоиру, но вскоре успокоился, решив, что особист — не дурак, а поверить в выдуманное Павкой обвинение, по мнению Фитюлина, мог только сумасшедший.
Когда Славку уводили в тыл, Колобов находился в отделении Медведева. Тот вторично был ранен в ходе атаки, но опять крепился, хотел остаться в строю. На предложение взводного идти на эвакопункт лишь слабо отмахнулся здоровой рукой.
— Ничего, старшина. Кость вроде бы не задета, выдюжу. Не хочется из взвода уходить…
— Я не настаиваю, — тихо сказал Николай. — Если можешь, оставайся.
У него самого через весь лоб тянулась широкая кровоточащая ссадина, ныло ушибленное обо что-то колено и свербил безымянный палец на левой руке. В пылу атаки он даже не заметил, когда и чем ему отхватило крайнюю фалангу. Но его мучила не столько боль, сколько чувство бессилия и понимание безвыходности положения, в котором оказался вверенный ему взвод. Много ли осталось в нем первоначального состава?
Николай видел, как упал перед самой траншеей Красовский, только еще не знал: ранен он или убит. Вернувшийся с правого фланга связной сообщил ему о смерти Феди Павленко. Выбыло сразу два командира отделения. Да и Медведев, похоже, держится только на характере. Не было сомнений у Колобова и в отношении своей собственной судьбы. В глубине души он даже удивлялся, что она хранит его так долго. Тяжело вздохнув, Николай прислонился виском к прохладной стене траншеи. Таким его и увидел спешивший в соседний взвод Войтов.
— В чем дело, старшина? Не ранен?
— Никак нет, товарищ лейтенант. Притомился немного.
— Это я уже заметил, когда твой взвод с атакой промедлил. Хотел наказать, но в траншею ты ворвался вместе с другими. Считай, что за заминку оправдался. Другое плохо, Колобов. Пока ты тут прохлаждаешься, у тебя бойцы своим отделенным командирам в спину стреляют.
— Как это — стреляют? Не понял вас, товарищ комроты, — насторожился Николай.
— А я другого не понимаю. Почему я, командир роты, сообщаю тебе о том, что происходит в твоем взводе! — вспылил Войтов. — Перебежчик Петушков, как видно, тебя ничему, не научил. Теперь во время последней атаки боец Фитюлин пустил очередь из автомата в спину своему командиру Красовскому!
— Это неправда, товарищ лейтенант, — побледнел Колобов. — Я видел, как погиб Красовский.