ГЛАВА 2
КОМАНДУЕТ ОСУЖДЕННЫЙ, ВОЮЕТ ЧЕЛОВЕК В РЯСЕ?
По воле авторов фильма «Штрафбат» в придуманной ими воинской части бок о бок воюют разжалованные офицеры и рядовые солдаты, освобожденные из лагеря политические заключенные и уголовники. По ходу фильма к штрафбату присоединяется православный священник отец Михаил. Командует воинской частью штрафник капитан Твердохлебов. Он же подбирает остальной командный состав — ротных, взводных.
Фантазия сценариста и режиссера не знает границ, уличать их в невежестве по каждому поводу — даром время терять. Разумнее рассказать, как на самом деле комплектовались штрафные части.
Личный состав штрафных батальонов и рот подразделялся на постоянный (командный, политический и начальствующий состав) и переменный (собственно штрафники).
ИЗ КОГО КОМПЛЕКТОВАЛСЯ ПОСТОЯННЫЙ СОСТАВ
Кадровые военнослужащие были безоговорочно чисты перед законом (уже поэтому штрафник Твердохлебов не мог командовать батальоном). Более того, они подбирались, как потребовал нарком обороны, из числа волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников. В соответствии с Положениями о штрафных батальонах и штрафных ротах командиры и военные комиссары штрафбатов назначались на должности военным советом фронта, командиры и комиссары штрафрот — военным советом армии.
Е.А. Гольбрайх:
Никогда командирами штрафных частей не назначались штрафники! Это уже не блеф, а безответственное вранье. Командир штрафного батальона, как правило, подполковник, и командиры его рот — кадровые офицеры, а не штрафники.
Командир и комиссар батальона пользовались по отношению к штрафникам дисциплинарной властью командира и военного комиссара дивизии, их заместители — властью командира и комиссара полка, командиры и военкомы рот — властью командира и комиссара батальона, а командиры и политруки взводов — властью командиров и политруков рот. Командир и военный комиссар отдельной армейской штрафной роты пользовались по отношению к штрафникам дисциплинарной властью командира и комиссара полка, их заместители — властью командира и комиссара батальона, а командиры и политруки взводов — властью командиров и политруков рот.
Командно-начальствующий состав для штрафных частей специально не готовили. И выходцы из органов НКВД в нем были скорее исключением, чем правилом.
М.И. Сукнев:
Мне задача: пока батальон в пути, выбрать лучших командиров рот и взводов, а также сержантский состав из полков дивизии (в которой до этого воевал М.И. Сукнев. — Ю.Р.). Старший адъютант батальона — старший лейтенант Николай Лобанов, заместитель по части строевой и боевой — капитан Кукин, комиссар, то есть замполит — майор Федор Калачев. Командиры рот: 1-й — капитан Шатурный Николай Николаевич, сибиряк из Томска; 2-й — старший лейтенант Крестьянинов; 3-й — старший лейтенант Петрик Иван Федорович и пулеметной — отважный Александр Жадан. (С. 150.)
Н.Г. Гудошников:
Командиром взвода 121-й ОШР 40-й армии я был направлен из офицерского резерва армии, куда, в свою очередь, попал после госпиталя. Роту догнал прямо на марше к линии фронта. Представился ротному.
— Где воевал? — поинтересовался он.
— Карельский, Сталинградский, Донской фронты, — перечислил я.
— Значит, обстрелянный?
— И обстрелянный, и раненый.
— Все ясно. Принимай первый взвод...
Канонада гремит все ближе, вроде надвигается на нас. Чувствую, что скоро в бой, а я совершенно не знаком со своим, причем необычным подразделением. Люди ведь идут не просто воевать, а искупать вину перед Родиной.
Перешел в голову колонны и как можно громче объявил:
— Товарищи! Я — ваш взводный. Слушай мою команду!..
А.В. Беляев:
На фронте я с сентября 1941 г. К концу Московской битвы стал начальником штаба стрелкового батальона. Ранили. Из госпиталя попал на курсы командного состава Западного фронта в Подольск. А оттуда по распоряжению военного совета фронта был назначен помощником начальника штаба 16-го ОШБ по оперативной работе и воевал в его составе до марта 1945 г.
Знаю, что в постоянный состав в основном попадали боевые, опытные офицеры. Например, еще одним ОШБ на Западном, затем 3-м Белорусском фронте командовал полковник Ефимов Яков Иванович, бывший начальник политотдела 29-й гвардейской стрелковой дивизии. У нас тоже были сплошь прошедшие бои командиры.
И.Н. Третьяков:
Я командовал ротой в учебном батальоне, когда меня вызвали к командующему 13-й армией генералу Н.П. Пухову. Было это в ноябре 1942 г. Когда командующий сказал, что я назначаюсь командиром ОШР, у меня невольно вырвалось: «В чем я провинился?» (о штрафротах мы уже слышали раньше). Генерал ответил: «Если бы вы провинились, вас не командиром назначили, а послали бы рядовым». Потом начал говорить, что я, мол, вторую войну размениваю (мне довелось участвовать в 1939 г. в боях на Халхин-Голе), недавно закончил училище и что я — коммунист.
Н.И. Смирнов:
Шел сорок третий год. К тому времени я окончил Кемеровское пехотное училище, и нас отправили в резерв 47-й армии. Горячие мы были, и всем хотелось на передовую — чувствовали, что война подходит к концу. В резерв армии приехал капитан Князев, командир штрафной роты, и сказал, что ему срочно нужны четыре добровольца. Я, как и многие другие молодые офицеры, тогда ничего об этом не слышал. Он рассказал, чем нам придется заниматься и с каким контингентом работать. Задачи определил так: прорыв обороны, разведка боем, вылазки ночью за «языками». Я как настоящий комсомолец рвался на фронт и особенно не задумывался, куда именно попаду. Просто махнул рукой и согласился.
Е.А. Гольбрайх:
В штрафную роту я попросился сам. При очередной переформировке я оказался в офицерском резерве 51-й армии. В армейском тылу я был впервые. Поразило огромное количество праздных офицеров всех рангов, с деловым видом сновавших с папками и без. Неужели для них всех есть здесь работа?
Чем ближе к передовой, тем меньше народа. Сначала тыловые, хозяйственные и специальные подразделения, медсанбаты, артиллерия покрупнее, а потом помельче, ближе к передовой минометчики, подойдешь к переднему краю — охватывает сиротливое чувство, куда все подевались? На войне, как и в жизни, каждый знает, чего он не должен делать... Скучно. Ни я никого не знаю, ни меня никто. К концу недели услышал, что погиб заместитель командира армейской штрафной роты. И я пошел в управление кадров...
Рисковал я немногим. Сыну «врага народа», кроме стрелкового батальона, ничего не светило.
Случалось так, что, узнав, какой он — горький хлеб штрафника, заслужившие прощение военнослужащие не желали расставаться с боевыми товарищами и с согласия командования переходили в постоянный состав штрафных частей. Это был один из важных источников пополнения постоянного состава штрафных частей в его нижнем звене.