Ее труп с множеством переломов найдут весной в лесу. Подробности смерти станут известны в 80-х. Во время травли министра МВД Щелокова, конторой, всплывут документы, среди которых дело Петуха. Я надеялся что все теперь будет иначе, когда рассказывал Михалычу эти события. Он попросил не дергаться и обещал все проконтролировать.
Сейчас я смотрел на мирно спящего великана и слушал в наушниках его исповедь из 1990 г. Насколько я понял по оговоркам, он начал записывать свой монолог в 70-х, будучи сильно злым. Впадая в это состояние переписывал или дополнял пленки. Михалыч уйдет из жизни на 68 году, в день подписания беловежских соглашений. Его похоронят на местном кладбище. Записи я найду в тот же день в нашем тайнике. Будет семь пленок, на двух различных носителях. Прослушав всё, я оставлю последнюю. В то время эта запись представляла ценность только для меня и возможно любителей истории. Среди людей обсуждающих смерть Сталина она могла произвести шум. Фанаты Хрущева назвали бы ее подделкой. В общем никому не нужный кусок истории, который я оцифровал и залил в облако, с появлением возможностей. О записях я помнил когда уговаривал Рыжакова убить Петухова, но был не уверен что ее достану. Сейчас остро встала необходимость в материалах по мануальной терапии и я рискнул выйти в сеть.
Я отключил режим полета, соединение прогрузилось, связь была полной, горела 6G зона доступа. Сначала я изумился. Экран показывал, вчерашнее число. Потом удостоверился что время не меняется, но странице в браузере грузятся моментально. В режиме полета время шло. В этих обстоятельствах отсутствие входящей почты и сообщений не удивило, но шокировал перечень доступных сетей WiFi, с открытым доступом. Домашняя и ранее предустановленные, были не доступны. Список начинался лаконично ФСБ РФ.
Запись Михалыча из будущего я вытащил в первую очередь. Затем скачал необходимые для практики пособия и видео. Подумав добавил архивы музыки с рабочего компа. Собираясь отключаться, вспомнил недавно возникший вопрос и заскринил погоду в нашей области до конца года.
Михалыч скоро проснется. Я разогревал еду и уговаривал себя удалить запись. То что спустя 40 лет станет историей, сейчас может перевернуть расклады в политбюро, хорошо его тряхнув. Участковый хоть и сторонится политики, исполнит присягу и доложит куда положено. Это не ребенка с манией величия спрятать, тут государственная измена и заговор против вождя. Как бы к Сталину не относили потомки, сейчас никто не сомневается о его роли в победе ВОВ.
К моменту когда Михалыч выкатился на улицу с помятым лицом и хорошим настроением, я для себя все решил. Уговаривать помочь Олегу не пришлось, он доверился моему опыту и согласился что хуже не будет. Я оставил моего “ученика” за просмотром видео, для изучения теории, а сам направился на поиски Синютина. Встретиться договорились в больнице. Во первых лишний специалист, во вторых в кабинете фельдшера располагалась подходящая кушетка.
Олега я нашел быстро, они с Колей развлекали домашних музыкой. Видимо выполняя урок, брат перебирал клавиши только одной рукой. Играли они, будущий гимн области, слова которого я решил открыть завтра. Уверен на бис попросят не раз. А под руководством Катьки с третьего захода будут петь все.
– Олег, собирайся нас ждут. – бросил я забегая в дом. Нужно было переодеться и взять, приготовленную ветошь и флакон масла.
Колька хотел пойти с нами, но я остановил посоветовав тренироваться перед завтрашним дебютом.
– А дисно, ниби пидменили. Треба в церкву сходити, свичку поставити – Зашептала мать Олега на ухо моей – так забитися и порозумнишати, якби не вид лукавого. (А действительно, будто подменили. Надо в церковь сходить, свечку поставить – так ушибиться и поумнеть, кабы не от лукавого.)
– Типун тебе на язык. Смотри не бряхни кому – и обе закрестились, отгоняя упомянутого чёрта и плохие мысли.
Глава 10
Большая светлая изба, на каменном фундаменте, с высокими потолками и окнами, гордо именовалась “Амбулаторией”. Дом был разделен на две половины, жилую и приёмный покой, куда были отдельные входы. Палат для лежачих пациентов не было, в сложных случаях отправляли в город. Сейчас тут уверенно хозяйничала Зинаида Степановна Титова. Невысокая, но крепкая девчушка, с короткой стрижкой, выглядела старше своего двадцати одного года. Ребёнок войны, сложное детство в оккупации. Она попала к нам, после окончания районного мед. техникума, в котором сейчас учится моя старшая сестра. Без конкурсного распределения, лучшая выпускница этого года, оказалась в нашей деревне. Наверняка, не обошлось без серого кардинала, директора нашей школы, “бабушки Нюры”.