Из этих стилей архитектуры, у меня антипатию вызывает второй. И наверняка из-за своего образчика, Питера. Так получилось, что когда я приезжал в северную столицу отдыхать и было время ходить по экскурсиям, стояла плохая погода. Выходишь с желанием сделать кружок, по Невскому до Дворцовой, по набережной до Фонтанки и дальше до Аничкого дворца, а тебя преследует мерзкий, холодный дождик. Выезжаешь на прогулку по каналам или на развод мостов и вечная, угнетающая изморось. И в отсутствии погоды, нависающие квадраты домов. Нет, не моё. И как такие чудесные люди умудряются, там жить и творить шедевры. Наверняка специальная прививка при рождении. Раньше когда царица, вводила северный налог, (строй усадьбу или плати) люди были проще и привычнее к погоде. Хотя все Питерские знакомые уверяли что мне просто не везло с погодой, я соглашался, но прогнать из памяти уже сформировавшийся образ, не мог.
Сейчас я стоял у экспоната дореволюционного стиля. Балюстрада фасада, утопающая в траве, казалась бортиком бассейна, со своими серыми, широкими перилами. Изредка проглядывались, поддерживающие их, толстенные балясины. Очень напоминающие, шахматную ладью-переростка. Высокие полу-колонны фасада, проходя через балкон, демонстрировали поддержку конька крыши, поросшей толстыми и кривыми березами. Окна, в которые Михалыч пройдет не пригибаясь, разве только бочком, таращились на мир чернотой и покоем. Общее впечатление я выразил не раздумывая:
– Какого хрена, он тут стоит? – в моей памяти сохранилась другая картина.
Судя по тем кучам земли, я ожидал увидеть только крышу, а не как не двухэтажное здание. Знакомые гипсовые львы с причала, сейчас мирно стояли по бокам лестницы, а тот каменный мужик будет охранять вход в ДК. Только без рук и головы. И причиндалы прикроют… кажется.
– Впечатляет? – задал вопрос Михалыч и кажется совсем не удивился особняку.
Мы стояли на площадке перед входом. Это было относительно свободное от растительности место, лишь изредка в полосах щелей, пробивалась трава. За спиной находилась большая круглая клумба, до запустения, являющаяся, вероятно, фонтаном. Стоял и разглядывал строение, сравнивая с виденным в 80-х. Михалыч ходил вокруг, разрывая сапогами землю, вглядываясь в поднятые камни. Подвиги Индианы Джонса и Лары покоя не дают?
Кузьмича мы оставили ловить рыбу, охранять лодку и переваривать информацию, что источник моих знаний, уйдет вместе со мной в могилу. Он правильно понял, что этот источник ему не опасен, хмыкнул и ответил: “захочешь сам расскажешь!”
– Вспоминай! Ты говорил земля по кругу, будет поднята. От раскопок или привезенная? Фонтан с вазоном был? Ещё строения рядом, может дорожки? – Михалыч засыпал вопросами, пока мы пробирались вокруг усадьбы.
– Такое впечатление, что растащат всё до голых стен, которые уйдут под землю, а потом эти стены заново выроют и растащат внутренности. Лес будет реже. всё вокруг вытоптано и никаких кустов, в поле зрения. Давай в подвале, ту стену проверим и пора возвращаться? – я указал на правое от входа крыло.
– Там что будет? – показал Михалыч вглубь густого леса, когда мы вышли к задней стене. Тут дела обстояли лучше, за счет широкой открытой террасы. Я забрался на балюстраду, чтобы лучше рассмотреть направление куда он показывал.
– Не помню. А, баню поставят, чуть ниже купель. Вон в тех зарослях, стопудово, ключ бьёт.
Овраг говоришь очистят, а мост или его остатки найдут? Вокруг песчаник, а дом из кирпича, как сюда всё везли? Где конюшня? Где другие хоз. постройки? – вопросы продолжались, пока он лазил по кустам.
Шум передвижений и хруст веток то приближался, то отдалялся и совсем пропадал. Мне стало скучно и я решил проверить здание, уже примериваясь как попасть внутрь. Окна состояли из двойных рам, в переплете шириной не более двадцати сантиметров. Большинство стекол потрескалось и даже оплыло освобождая верхнюю часть квадратов. Наверное целых стекол вовсе нет, я не приглядывался. Меня интересовали двери. Во первых они были приоткрыты, а во вторых, это же дверь. Высотой немногим более двух метров, она состояла из стекла и имела над собой застекленную арку аналогичной высоты, расходящуюся крыльями на соседние окна. Перемычка над дверью лежала на толстых стенах, поэтому внутреннюю, глухую дверь я обнаружил осматривая первую. Наружная дверь поддавалась с трудом, пока раскачивал, из неё вылетела половина стекол, но проход для своего тельца пробил. Хорошо сверху ничего не прилетело. Внутренняя дверь стояла намертво, её заклинило по всему периметру или у меня сил не хватило. Пробовать с разбегу не стал, места мало, да и веса тоже. Хорошо на шум битых стекол, вышел тот, кому веса хватит за двоих. Михалыч поразглядывал меня за обрешеткой наружной двери, потом поднял взгляд на окошки арки и начал медленно тянуть первую дверь. Без раскачки, без пауз, она медленно но уверенно открывалась наружу.