Как только пропал звук удаляющихся шагов, я снял майку и обильно намочил в роднике. Есть обещания, которые можно нарушить, ради жизни того, кому они даны. Телефон вернуть нужно, точно мимо него пробегал. В сарай, в ложбинке, заскочу, кажется это конюшня, нашлась.
Через два часа я вышел к месту стоянки с юга, с плохой, очень плохой и ужасной новостями. Реакция мальчишки на любую из них, могла быть иной. Наткнулся на вопросительный взгляд Васьки и аккуратно подтвердил, что тоже вижу. Парень спал, хорошо, пусть отдохнет. А мы посидим, рыбку половим, поговорим, понаблюдаем… за наблюдателями.
Глава 25
Мы поднимались в горку от причала. Я бодрой походкой прыгал впереди, иногда опираясь на шест, для более высокого подскока. Товарищи приостановились, обговаривая планы на вечер и разошлись не прощаясь. Кузьмич похромал в сторону пасеки. Михалыч догнал меня и молча протянул тряпичный сверток, судя по размеру и его печальной маске, телефон “накрылся”. Аккуратно развернув платок, нажал кнопку сбоку и облегченно выдохнул.
– А ты чего такой грустный, русалку упустил? – спросил я.
– Так телефон сломался… я думал ты … и картинки с домами. Что с ним? – сумбурно интересовался он.
– Михалыч, ну серьезно. Хватит тут театральщины. Не-ве-рю! Ты что думал меня сломанный гаджет расстроит? Да, фонарик хорош. Но в остальном, у нас ещё три больших есть, да и этот работает, сам видишь. – вглядевшись в его глаза меня осенило. – Постой. Я знаю это выражение. У тебя есть новости гораздо хуже. Не “комбинируй мне мозг”, выкладывай! – и развернувшись, зашагал к деревне, уже опаздывая на вечерние процедуры.
– Да, есть ещё две новости. На том берегу патрули военные появились и посты скрытные есть. Несколько человек, в цивильном, мелькали. На нашем берегу, мы следов не обнаружили. Если они наблюдали, с самого нашего прибытия в лагерь, могут заинтересоваться, куда мы ходили. Карты наверняка у них лучшие. Что произойдет в усадьбе, если надышатся вооруженные люди, остается гадать.
Меня мучил, тот же вопрос, но с проецированием на следующий год и смерть отца. Не мог кто-то, проникнуть в дом и “озвереть”? А может теперь, как катализатор, я ускорил процесс?
– Ты догадался, кто был в доме, после хозяев? – спросил Михалыч, уставшим голосом.
– Если честно, не до загадок было, за мной медведь гонялся. Шучу-шучу. – я отпрыгнул от имитации подзатыльника. – Может ты всю историю усадьбы расскажешь, пока идем?
Михалыч начал вещать свою теорию событий, опираясь на факты:
– Ты прав это летний дом или охотничья усадьба. Её построили в первой половине 19 века, более 10 лет она стояла деревянной. Потом её обнесли кирпичом, доставленным по воде, к реке, на запад, ведет заросшая колея с осколками материала, но проросшим деревьям около 70 лет. Мебель, в том числе рояль, стекла и карета прибыли другим путем. Есть старая, мощёная дорога на север, заросшая больше 50 лет назад и старая просека на восток, которую делали в начале века и перестали пользоваться в 20-х годах. Я уверен, после революции тут жили и зимовали, но уезжали с планами на возвращение. Нигде в господской половине нет следов пребывания мужчин, не говоря уже, о обязательном кабинете главы. Усадьба строилась для женщины, но не обжита женщиной.
– Любовница Александра 3-го?. – выдал я напрашивающийся вывод. – Хотя нет, для них норма держать вокруг дюжину любовниц и фавориток. Оплачивать путешествия по европам, а не “конопатить в медвежий угол”.
– Что-то в этом есть, нужно съездить в город узнать в библиотеке, о периоде его жизни. – или дойти до интернета, подумал я. – Да и строится она могла для одних, а в 20-х заехали другие. Если бы не мужская обувь и шляпа, в спальне слуг, я бы решил, что в последнее посещение были только женщины. Курящие, но женщины. И заселялись скрытно, со своей прислугой, с соседними деревнями контакты минимальны.
– Нужно на втором этаже покопаться, там где ты двери вынес, когда меня ловил. – сказав это я опять на всякий случай отошёл в сторону.
– Я не разум потерял, а контроль. Понимал что творю, но даже убить себя не мог. Только ненависть, ко всему живому… фух. Сбился. Так вот, помещение второго этажа в западном крыле, это мастерская, какие то станки, швейные машинки, и много столов.
– И это ты увидел просто пробегая?
– Да, там вообще стен нет, заборчик по пояс, а из двери в дверь, сплошной коридор.
– Хорошо, кто и для кого строил не важно. Спрятались женщины от революции перезимовали и уехали. Но ты говорил кто-то после приходил. Местные? Взять что плохо лежит?