Помню, мы беседовали с ним о детективной литературе. Как известно, в творчестве Лавренева много приключений, романтики. Но детективную литературу он не любил. Он считал, что в этой литературе все не настоящее. Обычно авторы завязывают узлы потуже, а потом и сами не в силах их распутать. Я часто вспоминаю это лавреневское определение. Да, завязка во многих детективах сильнее, эффектнее, интереснее, чем развязка.
В том же доме он рассказывал однажды очень острую, захватывающую историю и прервал рассказ на половине, чтобы продолжить на следующей встрече. Может быть, развязка не была еще до конца им продумана.
Прошло несколько десятилетий, и я не помню всех деталей. Но вот что осталось в памяти из этого повествования. Сам Лавренев был одним из его участников.
Начинается история с того, что в петергофской гостинице попала в номер к Лавреневу красивая девушка, вся в слезах. Выяснилось, что у нее здесь было любовное свидание, которое закончилось ссорой. Скоро появляется ее возлюбленный, молодой моряк. Лавренев пытается их помирить.
И тут в рассказ врывается тема, которая в то время становилась популярной, тема вражеского шпионажа. Молодой моряк работает в каком-то «секретном отделе». Вражеские агенты пытались использовать его возлюбленную, чтобы завладеть чертежами. Они стремятся убедить девушку, что в ящиках стола ее возлюбленного находятся письма другой женщины. Молодой человек показывает возлюбленной чертеж, и вражеский агент успевает его сфотографировать.
На этом прерывалась первая «ночь Шехеразады». Через неделю выяснилось, что молодой человек сумел обмануть вражескую разведку. Он понял, что его пытаются шантажировать, подсунул старые чертежи, которые приняты были вражескими шпионами всерьез.
История почти стандартная, но ловко «закрученная», и Лавренев увлекательно ее рассказывал. Очень оживляло повествование участие самого автора как одного из героев. Мне этот рассказ казался более интересным, чем многие напечатанные в то время детективные произведения. Сам же Борис Андреевич относился к нему иронически.
— Неужели и вам понравилось? — спросил он меня. — Ведь это выдумка, почти пародия.
Вспоминаю и другой, более интересный устный рассказ Бориса Андреевича. Повествование там ведется от имени молодого юриста, только что окончившего университет и назначенного следователем.
Получилось так, что первое его следственное дело связано с хищением в том учреждении, где он недавно работал (учился он заочно). Конечно, он принимается за дело с энергией, стремится применить все приобретенные в университете познания. И, о ужас… все улики — против него. Чем больше он пытается разобраться в деле, привлекает новые документы, допрашивает свидетелей, тем больше улик против него самого. Он почти сходит с ума. И только случайность помогает ему установить истину. Его запутали настоящие преступники, которые знали, что он будет вести следствие.
Получилось так, что в судьбе рассказа роковую роль сыграл автор этих строк. Я тогда любил старые приключенческие рассказы и повести. Попалась в мои руки повесть одного из основоположников детективного жанра. Уилки Коллинза «Разорванные письма». Там в замок, где произошло убийство, приезжает частный сыщик, дальний родственник хозяина. Он начинает расследовать дело, и многие улики оборачиваются против него самого. Потом дело разъясняется.
Дернул меня черт рассказать об этом Лавреневу. Он, конечно, об этой повести не имел понятия (перевод ее вышел в восьмидесятых годах), английский Лавренев знал, но не настолько, чтобы легко читать романы.
Он даже не пожелал познакомиться с этой повестью. Его обидело неожиданное сходство сюжетов. Все мои уверения, что образы, персонажи, даже развитие сюжета в целом совсем различны, ни к чему не привели.
— Недоставало, чтобы меня обвиняли в плагиате!
Он был очень самолюбив, и разубедить его не было никакой возможности.
Евгений Шварц еще в молодые годы свои был замечательным рассказчиком. Это знали многие его друзья. Истории его и были рассчитаны на друзей. Мне запомнились его рассказы о так называемых «медвежьих деньгах».
«Медвежьи деньги» — это полубыль, полулегенда. Речь шла о фальшивых бумажных деньгах, их якобы очень умело делали в окрестностях города Нахичевани-на-Дону. Об этом есть упоминание в известном романе Данилевского «Беглые в Новороссии». Еще в начале нынешнего века некоторые нахичеванские богачи считали себя потомками тех, что делали фальшивые деньги, и даже гордились этим.