Но даже в этом списке блистательных побед особняком стояли турниры в Сан-Ремо (1930) и Бледе (1931).
Сан-Ремо. 16 участников — все сильнейшие гроссмейстеры мира, за исключением Ласкера и Капабланки. Только двоим удается устоять во встрече с Алехиным, закончив свои партии вничью. Остальные 13 участников оказались бессильными перед неудеримыми атаками чемпиона мира. На 31/2 очка опередил он второго призера Нимцовича, который проиграв Алехину партию, в сердцах воскликнул: «Он расправляется с нами, как с желторотыми птенчиками!"
Блед. 14 участников. Снова почти вся шахматная элита того времени. Соревнование проходит в, два круга, участникам предстоит сыграть 26 туров. Это поистине марафонскую дистанцию Алехин снова преодолевает без поражения. Финиширует он с таким отрывом, что второй призер Боголюбов сзади на целых 51/ очков. Ему на этом турнире удавалось все: и неожиданные атаки, и интуитивные жертвы, последствия которых предсказать невозможно, и смелые комбинации, когда, словно канатаходец, балансируешь по краю пропасти. То была высшая гармония, которая отличает настоящее Искусство и которая посещает художника в его звездные часы…
VIII
Капабланка не мог примириться с тем, что корона чемпиона перешла к другому. Он по-прежнему считал, что неудача в матче с Алехиным роковая случайность, и не более. Он готов признать, что был не в лучшей форме, а его соперник, наоборот, подготовился превосходно. И все же…
Великому кубинцу не было дано понять, что его шахматные минусы, пусть незначительные, тесно связаны с его человеческими недостатками. А это очень серьезно, если отсутствует самокритичность.
Победа в матче не изменила отношения Алехина к Капабланке. Иногда начинало казаться, что он мстит ему за все переживания. Пусть кубинец хоть чуточку поплатится за чрезмерную удачливость, за ту легкость, с какой он достиг вершины, тогда как другие тратят на это годы, а то и жизнь и часто безуспешно. Он не может рассчитывать на милость победителя. Шахматам при всей их демократичности чужд сентиментализм. Это жестокая, бескомпромиссная борьба, особенно на таком уровне, где решается судьба шахматной короны…
Алехин снова перечитал письмо Капабланки, в котором тот уведомлял, что вызывает чемпиона мира на матч-реванш. Он этого ожидал. Капабланка не из тех, кто легко сдается.
Если уж быть откровенным, то в его, Алехина, планы не входит еще одна встреча с кубинцем, тем более так скоро. Кроме того, Капабланка просит изменить регламент будущего матча: ограничить число партий, играть не до шести побед. Нет уж, на это он не пойдет, регламента менять не будет. Как игрался их первый поединок, на этих же условиях должен проходить и матч-реванш.
Капабланка будет огорчен? Что ж, на нем свет клином не сошелся. Есть другие претенденты — Нимцович, Боголюбов, Эйве, наконец. Нимцович вряд ли соберет необходимую сумму. Боголюбову это скорее удастся сделать. Переговоры с ним в стадии завершения. С Боголюбовым он готов даже играть на других условиях — на большинство из тридцати партий. Кое-кому это может не понравиться, скажут беспринципно. Ну и пусть. Пока он чемпион мира и вправе диктовать. Международная шахматная федерация, если Капабланка будет к ней апеллировать, наверняка не станет вмешиваться. Оставалась же она в стороне, когда кубинец огородил себя «золотым валом».
Шахматные Моцарт и Сальери (кто Моцарт, а кто Сальери, пусть определят сами читатели) так и не встретились больше в матче. Письма, которыми они время от времени обменивались, взаимные подозрения и обвинения вконец испортили отношения между двумя великими шахматистами.
После поражения в матче игра у Капабланки продолжительное время не клеилась. И когда некоторые готовы уже были его списать, у кубинского шахматиста открылось второе дыхание. Его выдающееся достижение в 1936 году на сильном турнире в Ноттингеме и неудача там же Алехина, где он был лишь шестым, вновь заставила общественность заговорить о возможном матче старых соперников. Но, увы, новому поединку не суждено было состояться. Его меньше всего хотел Алехин. Не слишком стремился и Капабланка, который скрепя сердце, вынужден был признать, что корона чемпиона — в достойных руках, и одна или даже несколько неудач чемпиона мира еще ничего не значат.