Этот вопрос заставил меня задуматься. Не было твердой уверенности, что дела позволят мне поехать с охотниками.
Услышав эти опасения, Анатолий Николаевич стал ворчать:
— Дела, дела. Да они у тебя никогда не переведутся. Подумаешь, какой грех, если дня на три, четыре позже сядут на скамью подсудимых твои бандюки, жулики и прочие мерзавцы...
— А какой прогноз погоды? — прервал я ворчанье.
— Вполне утешительный прогноз. Через восемь — десять дней обещают устойчивую минусовую погоду и снег.
Я сдался. Сказал, что постараюсь вырваться на несколько дней.
— Вот это дело, — повеселел он и, как медведь, затопал вокруг, норовя хлопнуть по моей спине огромной ручищей.
На улицу вышли вместе. Дождь уже перестал, лишь по-прежнему хозяйничал ветер. Стиснутый старинными узенькими улочками, он дул в лицо со всех направлений.
Поеживаясь, Анатолий Николаевич сказал:
— Много раз меня обманывало наше бюро погоды, но если на этот раз его прогноз окажется верным, прощу все его прежние прегрешения.
— Аминь! — в тон ему ответил я и крепко пожал на прощанье широкую ладонь.
Глава вторая
ОХОТА
...Последние десять дней я работал как одержимый. Мой начальник даже предупредил:
— Смотри, Владимир Иванович, не надорвись, а то не на охоту, а в больницу угодишь.
Но я-то знал, что стоит мне оказаться в наших угодьях, побродить денек с ружьем, подышать запахом леса и посидеть у костра, как тяжесть в голове, усталость и раздражительность исчезнут без следа.
В довершение всего я восстановил то злополучное письмо. Тяжелый и длительный труд не пропал даром...
Не подвело и бюро погоды: уже два дня держался небольшой мороз, а сегодня с утра на подмерзшую землю падает долгожданный снежок.
Неопределенность ожидания, сборы и все заботы — уже пройденный этап.
С трудом втискиваемся вслед за вещами в тесный «ГАЗ-67» и, наконец-то, трогаемся.
Вместе с огнями города осталось позади все обыденное и привычное, рассеялись и сразу же забылись тревоги, волнения и разные житейские неприятности. Обретенная свобода и радость предстоящей охоты сбрасывает с наших плеч многие годы и делает нас похожими на школьников, отпущенных на веселые каникулы.
В машине нас пятеро. Впереди, почти упираясь головою в брезентовый верх, сидит Анатолий Николаевич. По сравнению с его внушительной фигурой водитель Коля кажется подростком. Коля — общий любимец. Он не только отличный шофер, но, как и мы, заядлый охотник. Ради предстоящей охоты он, не задумываясь, пересел с закрепленной за ним новенькой «победы» в холодный газик и, оставив асфальтированные улицы, ринулся вместе с нами в почти стокилометровый путь по бездорожью.
Рядом со мною сидит полковник Валявко. Сегодня он представляет очень уязвимую мишень для острот. Дело в том, что, узнав о нашей поездке, он спешно вернул в санчасть санаторную путевку. И вот сейчас, зная крутой нрав его дородной супруги, мы на разные лады варьируем тему о том, что пришлось ему выдержать дома.
Наша дорога идет по крутому берегу. Справа к ней подступает сплошная стена леса. Когда мы останавливаемся, слышно, как волны бьют в каменный обрыв, а высокие стены скрипят сучьями и глухо шумят густыми вершинами. Ветер от реки продувает щели брезента и посыпает нас сухой снежной порошей. В другое время это могло бы вызвать недовольство и нарекания в адрес небесного ведомства, но сейчас снег — наш самый верный союзник. Мы мечтаем, чтобы он шел и шел, прикрывал пушистым ковром эту серую, промокшую и вконец иззябшую землю...
На дворе уже поздний час. Еще издали мы видим освещенные окна большого низкого дома, к которому сворачивает машина. Останавливаемся и даже сквозь шум невыключенного мотора слышим неистовый, разноголосый собачий лай.
— Не стая воронов слеталась! — открывая дверку, кричит кому-то в темноту Анатолий Николаевич и, с трудом сгибая свое громоздкое туловище, пыхтя и чертыхаясь, выбирается из машины. Вслед за ним, соблюдая очередность, справа по одному вываливаемся и мы.
Прибыли!
...Кажется, что только уснул, и тут же просыпаюсь от сигнала охотничьего рога. Конечно, это трубит Анатолий Николаевич. Вот теперь слышен его крик:
— А ну, вставай! Вы что, спать сюда приехали? Подъем! — И снова густые и громкие переливы трубы.
Через полчаса мы уже готовы в путь. Снегу за ночь насыпало порядочно, и он еще продолжает идти. Это нас радует. В сани, на груду мягкого сена, укладываем рюкзаки, ружья и два мешка с флажками. Лошадь трогает, и под громкий лай и визг оставленных дома, обманутых в своих ожиданиях наших гончаков объезжаем от хутора. Нас четверо: Тринкуль, Анатолий Николаевич, Валявко и я. За нами цепочкой идут на лыжах остальные участники охоты.