Вчера перед сном я спросил Лайвиня, почему он не сказал о находке сразу, как вышел из лесу. Помолчав, Лайвинь ответил:
— Просто не хотел связываться. Вы же сами знаете, что начнется следствие, ну, и будут таскать свидетелем...
— А почему же рассказали позже?
— Да как-то неприятно и страшновато иметь на участке своего обхода незахороненного человека. Вот поэтому и передумал.
Узнав, что кости человека я не закопаю на месте, а заберу с собой, Лайвинь сколотил мне ящик и насыпал в него стружек.
До знакомой просеки доехали быстро. От снега не осталось и следа. Я думал, что это затруднит поиски, но Лайвинь вел нас уверенно. Прошли редколесье, миновали заросли молодого сосняка и вступили в густой еловый лес. Тут Лайвинь, уступая мне дорогу, шагнул в сторону и сказал:
— Вон, за той елью...
Обойдя дерево, я наконец, увидел то, что занимало мои мысли со вчерашнего вечера. Это были останки человека, его скелет. Над ним сплошным шатром нависали густые зеленые лапы. Земля вокруг была устлана опавшей хвоей и жухлыми осиновыми листьями.
На первый взгляд скелет казался целым. Череп лежал затылком к земле и огромными глазными впадинами смотрел вверх, на еловые ветви.
«Есть чего испугаться», — подумал я, вспомнив рассказ Лайвиня и представив его здесь одного в сумерках.
Я осмотрел землю вокруг дерева, ничего не обнаружил, кроме двух больших муравейников, и вернулся к скелету.
Взяв в руки череп, я сразу же увидел в его затылочной части отверстие диаметром немного больше простого карандаша. С правой стороны, на границе лобной и височной костей, виднелся какой-то острый выступ. Присмотревшись, я определил, что это торчит из черепа кончик пули в оболочке: она застряла в височной кости. Я рукояткой надавил на острие пули, и она выкатилась на ладонь.
По размерам пуля была несколько больше наших пистолетных, но меньше винтовочных. Даже простым глазом я различил на оболочке следы нарезов. Тщательно завернул пулю в газету и спрятал в карман тужурки.
Зарисовав место, составив краткий протокол осмотра и уложив в ящик скелет, мы двинулись в обратный путь. За всю дорогу к хутору Лайвинь ни разу не присел на телегу, шагал за нею на приличном расстоянии. Видимо, его беспокоило соседство громыхающего ящика. Несколько необычно вел себя и Иван Васильевич. Всегда веселый, разговорчивый и шумный, сейчас он был молчалив и задумчив. Когда мы, в полном молчании, проехали километра полтора, он обратился ко мне:
— Владимир Иванович... А есть ли у вас хотя бы маленькая надежда раскрыть эту тайну?
— Видите ли, — ответил я ему, — успех любого дела зависит от многого... Одной надежды очень и очень мало. Но, не имея никакой надежды, нельзя браться за дело. Ибо без нее не будет уверенности, не будет успеха. Что пока можно сказать? Видимо, здесь имело место убийство. В самом скором времени узнаю, мужчина или женщина был убитый; узнаю его рост и примерный возраст, а также, когда произошло убийство. И, наконец, из какого оружия был произведен выстрел. В этом мне помогут товарищи из судебно-медицинской и криминалистической экспертизы... Что будет дальше, сказать пока трудно.
...Когда я доставил свою находку на место, то никакой радости у моего начальника она не вызвала.
— Ну вот, мало тебе свежих дел, так выискал еще, — недовольно ворчал он. — Потеряешь время, а в итоге — нераскрытое преступление.
Ну что я мог возразить на это? Не исключено, что он будет прав...
Глава четвертая
№ Л.411
...Так возникло новое дело под названием «Следственное производство об убийстве неизвестного в Румбульском лесу».
Прошло дней десять, и эксперты определили, что убитым был юноша семнадцати-девятнадцати лет, ростом 166-168 сантиметров. Пролежал он в лесу три-четыре года.
Пуля, застрявшая в костях черепа, была выпущена из охотничьего нарезного ружья английской фирмы «Фосс». Калибр — 7,99 миллиметра.
Откровенно говоря, я не подозревал о существовании такой фирмы, хотя ружей на своем веку видел очень много.
Мне захотелось узнать, на чем основывался эксперт, давая заключение о марке оружия. Это привело меня в кабинет главного республиканского эксперта-криминалиста.