В связи с этим, командование Черноморского флота приняло решение ускорить доставку оружия, уже изготовленного на тульском заводе. Получив это указание, находящийся в Туле представитель флота поручик Евдокимов, в октябре 1853 г. спешно принял от завода уже изготовленные 288 штуцеров в комплекте с 12 пульными формами и принадлежностями, которые (вместе с «образцовым» экземпляром) под надзором рядового 25 роты Ивана Ереска отправил на тройках (эстафетой) в Севастополь.
Позднее, в адрес Главного Командира Черноморского флота и портов поступил доклад от командующего 5 флотской дивизии о том, что 38, 39, 40, 41, 44, и 45 корабельные экипажи снабжены штуцерами (по 24 шт.) и снаряжением к ним. И всё же, к началу Крымской (Восточной) войны 1853-1856 гг. часть флотских экипажей осталась без нарезных образцов стрелкового оружия. Объективности ради, следует заметить, что вооружение Русской армии и флота в период Крымской кампании существенно отличалось в худшую сторону от вооружения противника. Так, например, в Восточную войну нарезные ружья имели три полка зуавов и пять батальонов егерей. Что касается англичан, то их войска действительно были полностью вооружены нарезными ружьями системы «Энфильда». Весьма ощутимая разница в дальности стрельбы нарезного и гладкоствольного стрелкового оружия позволяла противнику наносить российским войскам значительный урон, поражая бойцов, артиллерийскую прислугу и лошадей на дистанции до 1200 шагов, тогда как оружие с гладким каналом ствола обладало существенно меньшей дальностью стрельбы.
Смертельное ранение адмирала П. С. Нахимова, штуцерной пулей во время обороны Севастополя
Военный министр, будучи хорошо осведомленным о неполной укомплектованности стрелковым оружием судовых экипажей Балтийского флота, направил Управляющему Морским ведомством письмо от 23 января 1854 года: «…имею честь сообщить, что на случай, если было бы признано полезным, по недостатку в настоящее время литтихских штуцеров, снабдить флот ружьями системы Гартунга, то Военное Министерство может отпустить: 250 шт. и в конце мая или в начале июня ещё 250, после изготовления их на Ижевском заводе». Через три дня поступил ответ от Управляющего Морским Министерством генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича: «Предлагаемые к отпуску из Сухопутного ведомства в Морское 500 штуцеров Гартунга Морское Министерство примет с благодарностью. Прошу дать приказание, об отпуске означенных ружей в ведение Артиллерийского департамента Морского Министерства, в сроки, какие сухопутное ведомство, найдёт для себя удобными».
Вскоре поступило Высочайшее разрешение на передачу из сухопутного в морское ведомство 500 штуцеров Гартунга. На основе принятого решения, Артиллерийский департамент Военного ведомства дал следующие распоряжения:
«1. Из Ижевского оружейного завода отправить 250 штуцеров с 10 пульными формами для литья остроконечных пуль, 25 нажимами и 10 винтовальными досками в Москву, с таким расчётом, чтобы они прибыли туда к 15 мая, а оттуда были перевезены по железной дороге в Петербург и сданы в ведение того, кто для приёма их от Артиллерийского департамента Морского Министерства назначен будет.
2. Из Санкт-Петербургского арсенала назначить к отпуску ныне же в Артиллерийский департамент Морского Министерства, состоящие налицо 135 штуцеров, а остальные 115 по мере получения из Сестрорецкого завода и от полков.
3. Следующие к сим последним штуцерам 10 пульных форм, 10 винтовальных досок и 25 нажимов, а равно ко всем штуцерам 500 запасных затравочных стержней необходимо доставить в арсенал из Сестрорецкого завода для сдачи приёмщику Морского ведомства. При сём, прилагается 10 печатных экземпляров описания приготовления патронов с остроконечной пулею, принятой для штуцера Гартунга».
В начале февраля 1854 г. от Управляющего Морским министерством великого князя Константина Николаевича поступило распоряжение генерал-интенданту флота: «…из числа назначенных к отпуску из Санкт-Петербургского (сухопутного) арсенала – 135 и присылаемых из Сестрорецкого завода – 115 штуцеров отправить: 140 в Кронштадт, 30 – в Петербург по 10 штук в экипажи 1-й и 2-й Дивизий (кроме 16-го) и в 25-й экипаж; 80 штуцеров передать в Свеаборг, для снабжения ими по 10 шт. экипажей 3-ей Дивизии и 3-го экипажа».
Распоряжением Артиллерийского департамента Морского министерства командир Арсенальной роты №1 капитан Попов, состоящий для особых поручений при Артиллерийском департаменте Морского министерства, своим рапортом от 22 февраля 1854 г. доложил: «Мною принято из Санкт-Петербургского арсенала – 135 штуцеров Гартунга со штыками и шомполами (без пыжевников)», а также «…с принадлежностью: отвёрток для оружия – 135, протравников – 135, нажимов – 25, ножен штыковых 135, форм для литья остроконечных пуль – 10, досок винтовальных – 10 и запасных затравочных стержней – 500».
Артиллерийский департамент тут же дал распоряжение командиру 1-ой Арсенальной роты отпустить, из числа принятых от сухопутного арсенала, в 13, 15 и 17 флотские экипажи по 10: штуцеров, кожаных капсюльных сумочек и запасных затравочных стержней. Для флотских экипажей 3, 19, 20, 22, 23, 24, 26 и 27, зимующих в Свеаборге, было направлено 80 штуцеров; для 3-го экипажа в Кронштадт – 25 и в Санкт-Петербург 30 штуцеров.
В марте месяце капитан Попов принял от Сестрорецкого завода прошедшие ремонт 74 штуцера в комплекте с шомполами, штыками и ножнами, отвёртками и протравниками, которые без промедления были распределены между флотскими экипажами.
Таким образом, штуцер Гартунга, также как и мушкетоны, стали последними образцами устаревшей техники перед полным перевооружением судов флота более совершенным нарезным стрелковым оружием.