— Газовое отопление, — шутил «Цистит». — Лежи да пукай.
На второй день он наладил товарообмен с подразделением спецназа «Ахмат», которое стояло в доме неподалеку. Наши вагнеровские пайки порядком уже надоели своим однообразием. «Джура» менял их на «Доширак», рис, морковку и подсолнечное масло. Неизвестно, где он раздобыл огромный казан и на костре делал настоящий плов с тушенкой.
— Джура, ты просто ангел, посланный нам Богом!
— Аллах велик! Да продлит Он твои дни и дни твоих родных, командир, — отвечал он на это с восточной учтивостью. — Но, если честно, то это не я. Это наш инструктор-пулеметчик «Бренди». У него там друг какой-то есть, и вся движуха туда-сюда через него идет. Кстати, благодаря ему нам ахматовцы подарили несколько «дефисит», — копируя Райкина пошутил Джура, — пулеметные короба на сто патронов! Очень удобная вещь.
— И тут ты справился. Тебя бы министром поставить каким-нибудь. Или президентом… Но Таджикистана!
— Нет. Спасибо. Тяжелая работа. «Джура» лучше будет собой.
Знакомство с ребятами из «Ахмата» у нас было коротким и достаточно поверхностным. У меня в Москве остался хороший приятель — чеченский амнистированный боевик.
В последнее время мы с ним очень плотно работали по бизнесу. Прекрасный человек. Чеченцами у «Ахмата» были только командиры. Остальные были добровольцами из разных регионов России возрастом от тридцати до сорока пяти.
«Вот прошло двадцать лет, и наши бывшие враги, с которыми мы сражались в Чечне и Дагестане, теперь бьются с нами бок о бок, — думал я, глядя на командиров из “Ахмата”. — Может так будет в будущем и с украинцами? Кто его знает».
Один из моих бойцов был наполовину чеченцем. Отец-чеченец, когда ему было десять лет, ушел из семьи и уехал на Родину. «Аглох» остался в России с матерью, но продолжал поддерживать отношения с отцом. Он был высоким и красивым парнем двадцати пяти лет. Смесь славянских и чеченских генов сделали его крепким и симпатичным. В нем были и брутальность и красота. Бурная черная растительность покрывала его голову, лицо и тело. Сидел он по статье 228, часть 4. Срок за такую статью обычно давали от десяти лет, из которых он отсидел только три.
Вечерами, чтобы отвлечься, мы любили поиграть в карты и поболтать о делах насущных. Мы собирались для приятного времяпровождения за игрой, распитием «коня» — смеси чифира, сгущенного молока и кофе — и беседовали обо всем на свете. С детства я помнил, как мужики, которые жили в нашем доме, собирались в беседке, которая стояла посреди двора и «забивали козла» в домино. Позже отец стал брать меня в гаражи, где тоже собирались мужики, чтобы «накатить по сто пятьдесят» после работы и поговорить за жизнь.
— Как думаешь, Констебль, почему за чеченцев русские в «Ахмате» воюют? — спрашивал меня «Магазин», который зашел к нам в гости поиграть в «Секу» на спички.
Он тоже воевал во вторую компанию и его цепляло, что русские не с нами, а в «Ахмате».
— Почему за чеченцев?! — удивлялся я, — Они за Россию воюют. У них там отличные лагеря подготовки. Грех их не использовать. Ходи давай!
— Так, а сами они почему своих не присылают? — включился «Матрос».
— Бито! — покрыл я его карты. — Думаю, в начале СВО, когда все ехали быстро победить и летом праздновать победу в Киеве, очень много погибло людей у них. В Мариуполе, я знаю от друга, много их погибло. Две чеченские войны: часть хороших бойцов и мужчин погибло. Воевали все — ты же помнишь? От тринадцати до древних дедов, — обратился я к «Магазину».
Он утвердительно качнул головой.
— Часть уехала и сейчас воюет на той стороне. Думаю, они просто берегут генофонд. Кадыров правильно делает. Это разумно.
— Наверное, разумно. А у русских и бурятов, татар народа много?
— Хожу, — я зашел с нескольких карт. — Какая у нас тут политинформация завязывается. Как сказал Евгений Викторович: «Если не хотите, чтобы воевали зеки, посылайте своих детей».
Мы здесь, ребята, за всех. Мы, и мобилизованные нашего поколения. Это война мужиков, от тридцати и выше. — сказал я и убедительно посмотрел на них.
— Да ладно. Это у нас мужики, а у ВСУ и нацбатов один молодняк.
— Вот увидите, скоро у них воевать будут мужики. Когда весь молодняк, всех этих понторезов нациков «задвухсотят». Мариуполь сдали? Сдали! — зло сказал я.
Игра подходила к концу. «Сезам» убил карты наших противников и довольный забрал все спички.
— Ладно. Пора нам выдвигаться на планерку. Пошли, «Магазин». «Сезам» за старшего.
— Слушаю! — он улыбнулся Лехе — «Магазин», ты продул весь ваш общак. С тебя спросят!