Вдруг в наушниках раздаётся знакомый голос радиста. Он произносит мои и свои позывные.
Радостно докладываю командиру:
— Связь есть!
Командир части принимает сообщение:
— Задача выполнена. Веду бой за расширение плацдарма!
Гвардии старший сержант В. БАРАНОВ.
Старшина
Г. РОЩИН
В батальоне Макоева
Это было поздним вечером на Линденштрассе, неподалеку от Монетного двора. Наш батальон несколько дней уже не выходил из боя. Снабжение его было очень затруднено: улицы завалены глыбами и обломками, вокруг — горящие дома, и к тому же каждая площадка, каждый проход простреливался немецкими снайперами и пулемётчиками.
Я с группой старшин должен был доставить в батальон продукты и боеприпасы, но мы не могли найти его. Разыскали командный пункт полка, там нам сказали, что связи с батальоном нет, а находится он «вон в том доме».
— Видите — горит дом, и вон второй, а в третьем — батальон майора Макоева. Только на улицу не очень высовывайтесь, простреливают.
Подняв на плечи свои термосы и сумки, мы вышли на улицу и по одному, прячась за выступы здания, добрались до подъезда, где нас предупредили, что дальше по улице идти нельзя. Дорога, которую нам показали тут, шла через подъезд во двор, со двора в подвал, потом через пролом в стене в следующий дом, в этом доме дорога пошла на подъём — по лестнице на чердак, там, на другом конце, начался спуск по лестнице к подъезду. Спустившись в подъезд соседнего дома, мы остановились, чтобы передохнуть и оглядеться. Впереди — перекрёсток улиц. Направо и налево улица так завалена обломками домов, что пройти по ней совершенно невозможно. Прямо — Линденштрассе, здесь меньше разрушений, но по обеим сторонам горят дома, на улице светло, как днём, и немцы простреливают её всю из подвалов. Нам обязательно надо было проскочить через эту улицу. Став за угол дома, я посмотрел по сторонам, набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и со всей скоростью, на какую только был способен, кинулся через улицу прямо в открытую передо мной дверь дома.
Когда я был уже на той стороне, чьи-то сильные руки схватили меня за плечи, я повернул голову и увидел смеющееся лицо нашего двадцатидвухлетнего комбата майора Макоева.
— Тише, тише, — говорит он, — а то на такой скорости последнюю стенку проломаешь головой.
Неудобно мне стало, подумает еще, что я струсил.
— Товарищ майор, — спросил я, — куда прикажете доставить продукты и боеприпасы, они вон в том подъезде.
— Сюда, в подвал этого дома, только не по этой улице, а то вас тут перещёлкают, возьмите правее, около горящего дома, метров тридцать— сорок пройдёте двором, а потом через улицу в наш дом. И торопитесь: через час тридцать начнём работу.
— Слушаюсь, товарищ майор, — ответил я и направился по указанному направлению.
Минут через тридцать бойцы батальона уже ели горячую пищу: жирный борщ с мясом, отварные макароны со сливочным маслом, потом выпили по кружке сладкого чая. Главное — чай, его больше всего просили тогда и бойцы, и офицеры. Приятно мне было услышать: «Спасибо, старшина, покушали и попили хорошо».
Насытившись, солдаты легли отдохнуть и сейчас же заснули крепким сном перед работой, до которой осталось минут двадцать.
На пороге появился майор Макоев, за ним в подвал вошли командиры рот из приданных батальону средств усиления. Батальон должен был овладеть домом, из которого немцы вели обстрел перекрёстка улиц. Майор поставил задачу каждому офицеру и за десять минут до начала штурма поднялся и, выходя из подвала, позвал меня:
— Идём, старшина, посмотрим, как наши работают.
Я вышел за ним и не мог поверить своим глазам: безлюдная улица, по которой час назад я летел турманом, сейчас была полна машин, орудий и солдат. Слева через улицу, в двух-трёх метрах от горящего дома, стояли три танка «ИС»; передний грозно водил стволом своей пушки. Справа стояли две самоходки, за бронёй которых расчёты готовились к бою. Артиллеристы выкатывали на руках пушку к самому перекрёстку. Гул моторов заглушал трескотню немецких пулемётов и свист пуль; видно было только, как пули щёлкают по стенам. И вот по общему сигналу танки, самоходки, пушка открыли огонь по дому, в котором сидели немцы. По частоте выстрелов можно было подумать, что огонь ведётся не из шести стволов, а по крайней мере из пятнадцати — двадцати. Через несколько минут дом уже горел, стены были разрушены, но немцы всё-таки ещё стреляли из него. Противник засел в подвальном помещении. Надо выкурить его и оттуда. Позади меня раздаётся команда: