— Как куда, на НП, газеты несу с приказом товарища Сталина.
— Я говорю, куда ты, в такой огонь?
Оля засмеялась.
— А может, всё время так будет, что же ждать, когда кончится? Ладно, иду, а то некогда.
Она махнула мне рукой и скрылась в разрушенном доме. Я повернул влево и увидел связного стрелкового батальона капитана Давыдова.
— Далеко до вас?
— Нет, теперь близко.
Мы пробежали квартал. В следующем квартале кипел бой. Людей не было видно, а всё грохотало, гудело, словно это разговаривали одни камни между собою. Мы пробежали двор, взобрались на груду камней, нырнули в яму. Под землёю было темно и сыро. Мы держались за стены. Ощупью пробираясь в глубь подземелья, спутник мой светил фонариком и что-то бормотал. Мы сворачивали вправо, влево, шли прямиком, и, наконец, завиднелся конец пути. Боец указал мне рукой вперёд, объяснил:
— Иди прямо, там вправо и во второй подъезд. Завернёшь за угол, и третья дверь — это подвал капитана Давыдова.
Я пошёл прямо, повернул вправо, но подъезда не видно. Дома тонули в огне и дыме. Летели искры, трещали патроны, осыпались стены. Я пробежал вперёд, споткнулся о труп немца. Из-за угла показался боец с автоматом.
— Стой, куда тебя черти несут, — там же немцы!
Потом он смягчил голос, улыбнулся.
— А я не узнал вас, ей-богу. Ну что нового?
— Приказ Сталина вышел, первомайский.
Я достал газету. Боец стал жадно читать.
— А Давыдов где?
— В рейхстаге.
Я перебежал мост через Шпрее, пробрался в дом, низ которого занимали наши, верх — немцы. Разведчик Петр Иванов откуда-то волок гитлеровца.
— Бил прямо в нас фаустпатронами, — сказал разведчик.
В подвале немец упал на колени, хватался за ноги наших людей, молил о пощаде. Шея его, толстая и короткая, побагровела.
Разведчик набрал гранат и полез через дыру в потолке на верхний этаж.
— Пойду давить их, как змей.
— А что нового? Кто отличился?
— Дерёмся, что же нового, — сказал он и скрылся.
Вскоре Иванов опять появился. Я присел с ним на камень в полутёмном подвале. Он вслух читал приказ товарища Сталина.
— Ого, здорово, мировая война подходит к концу.
Иванов просиял, вскочил с места, схватил автомат и опять убежал.
Я записал в книжечку много интересных фактов и, распрощавшись с героями, поспешил в редакцию, чтобы сдать материал в новый номер. Этот номер оказался последним из выпущенных нами во время штурма Берлина.
Из дневников и писем. 1 мая
Вчера вечером мы подошли подвалами к серому, казавшемуся нам чернее чёрного, дому близ дворца Вильгельма. После нескольких попыток овладеть хотя бы одной комнатой этого дома решено было отложить штурм до ночи, а пока передохнуть в подвале и встретить наступающий первомайский праздник. Мы выпили, закусили и устроили небольшой концерт, посвящённый предстоящей победе. Наш «концерт» состоял преимущественно из акробатических номеров. Бойцы показали своё искусство лазить по канату и бросать петли, оказавшееся столь необходимым в Берлине. По существу это была репетиция задуманной нами ночной операции.
В 2 часа ночи с угла крыши занятого нами дома гвардии сержант Хрулёв ловким броском накинул петлю на рожки пожарной лестницы соседнего дома, занятого немцами. После этого гвардии сержанты Лебедев, Автушенко и гвардии рядовой Попов перебрались по канату через пролёт между домами и стали стрелять из автоматов и бегать по крыше с криком «ура». Пользуясь паникой, которая возникла у немцев, когда они услышали у себя над головой стрельбу и крики, остальные бойцы бросились через двор, выломали дверь и пошли путешествовать по комнатам и коридорам, пока не натолкнулись на фрицев, стоявших под лестницей с поднятыми руками.
Гвардии старший лейтенант Н. УСКОВ.
Когда мы штурмовали один из домов на Зейдельштрассе, телефонист передал: «С КП сообщили — получен приказ товарища Сталина». Нужно было всё сделать, чтобы скорее прочитать приказ. Я связался с КП батальона и вызвал к телефону связного, комсомольца Афанасьева. Я дал ему задание — немедленно доставить в боевые порядки нашей роты приказ товарища Сталина.
Прошло немного времени, и мы увидели сержанта Афанасьева, который, то перебегая, то переползая, пробирался к нам. До дома, который мы штурмовали, оставалось всего 20–25 метров. Уже в окна летели гранаты. Казалось, ещё один бросок, и мы ворвёмся в дом. Но как трудны были эти последние метры. Вражеские пулемёты не давали подойти к дому.