Гвардии красноармеец
Д. ЧИБИСОВ
Вместе с пехотой
Хмурое германское небо, в черных тучах, нависшее над землей, поливало нас дождём. Надвигалась ночь, долгожданный час приближался — мы должны были перейти в последнее, решающее наступление.
Приготовления закончены. Скоро начнётся артиллерийская подготовка. Командиры орудий заботливо проверяют своё хозяйство. Ко мне подходит мой командир гвардии старшина Курташов и спрашивает:
— Ну как, Чибисов, всё в порядке, боеприпасы на месте?
— Всё в порядке, товарищ командир.
— Ну, значит, и хорошо, давай закурим, у нас ещё десять минут остаётся.
Время бежит. Теперь осталось всего три минуты. Расчёт занимает места, ящики с боеприпасами открыты. Я доложил: «Орудие к бою готово», но моих слов командир уже не расслышал. Дали залп «катюши», затем загремели орудия разных калибров, и я со своим орудием, хоть и небольшим, вошёл в эту общую музыку.
Когда артиллерийская подготовка заканчивалась, я увидел, что орудие сдвинулось почти на метр; я подумал, что это ещё немного — почва была здесь болотистая и нам ночами крепко пришлось поработать, чтобы подготовить неустойчивый грунт под огневую позицию.
И вот пехота поднялась и пошла вперёд. Мощные танки, лязгая гусеницами, мчались по полю, расстреливали бежавших в панике немцев, прямой наводкой выбивали их из укрытий и окопов.
Подошли передки, мы прицепили к ним орудия и двинулись вслед за пехотой.
Наши самолёты не давали немцам покоя: сбрасывали бомбы, поливали струёй трассирующих пуль и освещали ракетами местность, чтобы мы могли вести огонь по отступающему врагу.
Мы подъехали к горевшему зданию, справа от железной дороги. Вдоль дороги шла немецкая траншея, наполовину залитая водой. Наш взвод придали для поддержки роте капитана Новикова, которая заняла оборону вдоль железнодорожного полотна.
Ещё не начинало светать, но при отблесках пожара можно было выбрать место для установки орудия. Орудие сняли с передков, передки отправили в укрытие. Мы начали отрывать площадку для пушки.
Когда густой утренний туман начал рассеиваться, я увидел метрах в четырехстах от нашей позиции четыре дома. Там засели немцы.
Командир орудия кричит мне:
— Наводчик!
— Я!
— Видите белый дом впереди?
— Вижу!
— На чердаке пулемёт — подавить!
Я увидел в окне трёх немцев и пулемёт, который они устанавливали. Заряжающий Садчиков зарядил пушку, я навёл орудие на цель, докладываю:
— Готово!
Команда:
— Огонь!
Мой первый снаряд разорвался правее. Не ожидая поправки, я сам навёл точнее. После второго выстрела окно было окутано дымом и пылью от разбившейся черепицы. Когда дым немного рассеялся, не было уже ни окна, ни пулемёта. По команде «Пять беглых, огонь!» я выпустил ещё пять снарядов. Я предполагал, что где-нибудь там в уголке ещё какой-нибудь немец притаился, — так пусть он оттуда не сможет слезть.
Вдруг из-под деревянного сарая по моей пушке начал бить немецкий пулемётчик — с бешеной яростью, длинными очередями. Но мы были за высоким бруствером и щитовым прикрытием, пули нам никакого вреда не причинили.
В прицел я увидел на правом срезе сарая свеженакиданный бруствер. Из-за него выглядывали два немца. Я навёл орудие точно в цель, нажал спусковой механизм. Куски земли взлетали выше сарая. Из нашей траншеи послышались голоса:
— Хорошо, молодец Чибисов!
Это говорили солдаты стрелковой роты. Похвалил меня и парторг батальона Денисов, наблюдавший за моей дуэлью с немецкими пулемётчиками.
Наши танки двинулись дальше, и пехота за ними, а мы пошли к тому дому, по которому я недавно стрелял. Двор был завален обломками черепицы и кирпича — один из моих снарядов попал в левый угол дома. Интересуясь своей работой, я поднялся на чердак. Там лежали два трупа в мундирах, побелевших от пыли. Их головы были разбиты осколками. Третьего немца я не нашёл. Должно быть, его разорвало на куски.
Потом мы двинулись с нашими пушками вперёд, продолжая путь к Берлину.
Герой Советского Союза гвардии майор
Е. ЦИТОВСКИЙ
На Зееловских высотах
Наши окопы проходили рядом с шоссейной дорогой, идущей вдоль Одера к Франкфурту. По ночам мы видели прожекторы и вспышки зениток над Берлином. Когда союзники летели бомбить Берлин, они разворачивались как раз над нами.