Герой Советского Союза старший лейтенант К. УСЕНБЕКОВ.
Красноармеец
В. НОСОК
У станции Шёнфлис
19 апреля наша рота по приказу командира полка подполковника Дудник вышла на подкрепление стрелкового батальона, который занял немецкие траншеи. Ночью мы пришли в эти траншеи и закрепились. Спать нам, конечно, не пришлось. Немцы пытались выбить роту из занятых позиций. Всю ночь шёл бой.
К трем часам гранаты были у нас на исходе. Командир роты гвардии старший лейтенант Левин (я был у него связным) даёт мне приказ: любой ценой — чтобы к рассвету гранаты были здесь. Вылез я из траншеи, пошёл, — ночь темная, местность незнакомая, через каждые пять минут немецкий артналёт, после которого пыль засыпает глаза. От разорвавшихся мин и снарядов, от сгоревшего пороха трудно дышать — воздуха не хватает. Тяжело было передвигаться.
Наш полевой склад боепитания я не смог найти. Вез гранат возвращаться нельзя: когда уходил, их было уж очень мало, а теперь, наверное, совсем не осталось. Я стал просить у старшин в тех подразделениях, которые не вели боя. Один старшина (не знаю его фамилии) дал мне ящик с гранатами. Двинулся в обратный путь. Подход к нашей позиции был открыт и простреливался немцами. Когда я был метрах в пятидесяти от траншеи, где держала оборону наша рота, немцы заметили меня и открыли огонь из пулемётов и фаустпатронов. Я бросился на землю со своим ящиком и притворился мёртвым. Когда немцы, не замечая никого живого, прекратили обстрел этого места, я подхватил ящик правой рукой и оставшиеся пятьдесят — шестьдесят метров пробежал, как мне казалось, в три или четыре прыжка. Я попал прямо на командный пункт. В суматохе командир меня не узнал, спрашивает:
— Что случилось?
Отвечаю:
— Я, Носок, прибыл с гранатами.
— Разбивайте ящик быстрее, давайте гранаты.
Прибегает красноармеец Черкас, говорит:
— Дайте помощи, немцы по ходу сообщения идут в нашу траншею.
За это время я разбил ящик, распечатал одну банку с запалами. Десять первых гранат уже были готовы к метанию. Их тут же подхватили и унесли. Таким же темпом я распечатывал вторую банку, нож резал так быстро, словно это была не жесть, а картошка. Собрав гранаты и запалы в полу шинели, я побежал к ходу сообщения. Там стояли старший лейтенант Левин, лейтенант Муртазин, красноармейцы Мефодьев и Иванцов. У каждого в руках по гранате (из моей первой партии) на боевом взводе. Выглянув из траншеи, я увидел, как метрах в пятнадцати от нас идут по ходу сообщения немцы, полусогнувшись и бросая перед собой гранаты. Старший лейтенант Левин поднялся из траншеи и бросил гранату. Из облака дыма раздались крики раненых немцев. Немцы, потеряв несколько человек, дальше не пошли, а выбрали удобное, непростреливаемое место и начали оттуда забрасывать наши траншеи фаустпатронами так, что голову было поднять невозможно. Санинструктор Меринин, возвращаясь от раненого, заметил одного фаустника.
— Ты хорошо стреляешь, пойдём я тебе покажу, — сказал он мне.
Верно, пройдя несколько шагов, я увидел: в небольшом овражке спрятался фриц, норовит метнуть гранату в нашу траншею. Первым выстрелом я его не снял. Фриц догадался, что стреляют в него, и прилег пониже. Выждав, когда он приподнялся, я взял его на мушку и убил.
Через пятнадцать — двадцать минут началась артиллерийская подготовка. Мы пошли в атаку и взяли станцию Шёнфлис.
Гвардии капитан
П. ШЕВЧЕНКО
На третью ночь
Когда мы были в тридцати километрах от Берлина, я получил задание пойти с группой разведчиков в тыл противника. Не впервые предстояло мне идти к немцам в тыл, однако на этот раз тыл был особенным — задача состояла в том, чтобы проникнуть в самый Берлин.
Моя группа состояла из шестидесяти человек. Из них лишь двенадцать были знакомые люди, с которыми мне уже приходилось ходить в разведку, остальные — из пополнения. Поэтому я прежде всего обошёл всех разведчиков и познакомился с ними.
Пошли мы по болоту, решив, что здесь не может быть траншейной обороны и, следовательно, перейти будет легче. Шедшие впереди младшие сержанты Иванов и Ковалёв услышали немецкий разговор и обнаружили немецких пулемётчиков, сидевших в засаде. Они без шума убили немцев, и мы пошли дальше. В темноте противотанковые надолбы показались нам двигающимися в нашем направлении немцами. Однако мы не стали стрелять и вскоре обнаружили этот обман зрения. У надолб я попросил товарищей накинуть на меня плащ-палатку, зажёг фонарик и стал ориентироваться с помощью карты и компаса. Не успел закончить работу, как мне шепчут: «Слышен немецкий разговор». Через несколько минут мы увидели около надолб немецких солдат. Они несли в руках какие-то коробки. Как выяснилось позже, это был тол для минирования надолб. Мы сосчитали немцев. Их было тридцать пять — меньше, чем нас. Решаем окружить и уничтожить. Я распределил силы. Младший лейтенант Шерстнёв отрезает врагу отход, лейтенант Коваленко со своей группой заходит справа, младший лейтенант Думандзоров — слева.