Пока была готова лишь одна переправа, один путь на ту сторону канала. И хотя были заранее сделаны определенные расчеты движения рот штурмового батальона, несмотря на это, бойцы скучились у переправы.
Немецкие пулеметы, кажется, молчали. Стреляла одна минометная батарея, она не могла остановить атакующих. Левее саперы наводили еще один мост, но он еще не был готов, и уже два штурмовых батальона вместе с танками и самоходными орудиями сбились возле единственной переправы, шли по ней густо, сплошной массой. Щуров нагнал здесь Жолымбетова, сунул ему коробку.
— Что я тебе — ишак на базаре!
И тут же, в толкотне и спешке, Аскар снова исчез. Бурный поток подхватил его и унес, как уносит хворостинку лес, сплавляемый по быстрой реке. Высокий, могучего сложения Щуров распихивал людей, и его толкали. Рядом шли танки и самоходки, тесня пехотинцев к краю моста. Щуров оступился и рухнул в воду. Это случилось недалеко от берега, и воды оказалось всего по колено. Пустяки бы, но нога подвернулась, и Щуров почувствовал резкую боль в ступне. Он выбрался на берег, хромая и бормоча ругательства:
— Вот незадача, дьявол побери!
Кто-то, проходя мимо, хохотнул, и Щуров совсем разозлился:
«Еще подумают: струсил и притворился! Где же Аскар? Ну, получит от меня…»
Опираясь прикладом пулемета о землю, он тяжело поднялся на берег.
Тут стояла тяжелая самоходка со стапятидесятидвухмиллиметровой пушкой, рядом с ней — молодой лейтенант в черном танкистском шлеме, в одной гимнастерке, с двумя орденами на груди — круглолицый и густобровый, ростом такой же, как Щуров. Лейтенант руководил переправой самоходок. Он смотрел, как идут тяжелые машины, прогибая мост, и делал знаки — подать чуть вправо или влево, и помахивал рукой на себя.
Когда четыре орудия перешли на южный берег, лейтенант полез в люк передней машины. Многие пехотинцы стали взбираться на броню. Щуров подумал, что ему, охромевшему, без транспорта не обойтись, и крикнул десантникам:
— Ребята, подайте руку!
С помощью их он вскарабкался на переднюю машину.
Недалеко за каналом была немецкая траншея с извилистыми ходами сообщения, ведущими к блиндажам. Танки и артсамоходы двинулись поверху, стрелки исчезли, иногда их головы показывались из траншеи. Сбоку Щуров увидел группу немцев, стоявших с поднятыми руками. Молодой фолькштурмист едва не попал под гусеницы. Он не отшатнулся, не присел, когда грозная, тяжелая машина проходила над головой. Глаза у юного вояки были неестественно вытаращены. Он сошел с ума во время артподготовки.
Четыре машины, проутюжив окопы первой линии обороны, повернули влево, к форту, который виднелся большим холмом с поломанными деревьями на макушке. Щуров забеспокоился. Он ехал не туда, куда надо, — его увозили в сторону от своей роты и от батальона. Но прыгать с больной ногой на полном ходу машины, возвращаться одному — рискованно. И приходилось сидеть на скользкой и холодной броне, ухватившись за железную скобу.
Возле форта шел бой. По нему стреляли пушки прямой наводкой. Снаряды лишь ковыряли толстые кирпичные стены, поднимая желтые облачка пыли. Форт сыпал во все стороны из пулеметов, и бойцы-штурмовики, наступавшие с фронта, не могли приблизиться к нему.
Лейтенант высунулся из люка, посмотрел в бинокль и опять спрятался. Никогда раньше Щуров не видел этого молодого офицера, и на учениях штурмового батальона его не было.
— Ребята, вы чьи? — спросил Щуров бойца с миноискателем.
— Как и ты, мамкины да тятькины, — ответил тот.
Артсамоходы зашли в тыл форта, развернулись и остановились. Все пехотинцы, кроме Щурова, соскользнули с брони на землю.
— А ты что сидишь? — крикнули ему.
— Нога испортилась.
— Ранен?
— Нет, подвернулась…
Щуров увидел лейтенанта с двумя орденами и старшего лейтенанта, командира батареи. Они совещались.
— В форту нет противотанковой артиллерии. Пойдем прямо и ударим залпом, — предлагал лейтенант.
— Артиллерия есть. Нельзя так, в лоб…
Орудия в форту были. Там заметили батарею самоходок и начали обстреливать навесным огнем, через стены форта. Пришлось податься назад, в лесок.
— Эй ты, там, наверху! — окликнул Щурова командир батареи. — Сидишь сиднем, как Илья Муромец. На, возьми бинокль и посмотри, где у них орудия.