— Здесь заповедник, — ответил Щуров. — Лоси, зубры, олени. Точно. Смотрите — немцы!ꓺ
Немцы подкатили на машинах и мотоциклах. Одни принялись разводить костры, другие в упор расстреливали животных, которые привыкли к людям и не боялись их. Олени, лоси, косули падали на землю, и лесная зелень покрывалась алой росой…
Красноармейцы во главе с комиссаром уходили дальше. Они слышали стрельбу, радостный гогот и песню:
Тридцать человек — это все, что осталось от роты, наспех созданной инструктором политотдела армии Веденеевым из бойцов разных подразделений и пограничников, не оформленной, разумеется, никаким приказом. Бой в течение всего дня, без передышки, в отрыве от штаба и других частей. Теперь оставался один выход — лесом пробираться к своим. Немцы, подъехавшие к Беловежской пуще, не заметили группу Веденеева. Они охотились и собирались плотно пожрать.
Главные силы Десятой армии отступали, как предполагал Веденеев, к Волковыску и на Барановичи. Он посылал в северную сторону разведку — там всюду были немцы.
— Я немного отдохну, — сказал Веденеев и повалился на землю.
— Что с вами, товарищ комиссар? — Щуров наклонился над Веденеевым.
— Это приступ… — Веденеев дрожал в лихорадке. Щуров и Жолымбетов накрыли его шинелями. Группа расположилась на отдых, выставила охранение.
Тропическая малярия — память о службе в Средне-Азиазиатском военном округе. Из-за этой малярии Веденеев подал рапорт о переводе в другой округ, и незадолго до начала войны переехал с семьей в Белоруссию, но болезнь не оставила его.
Как ни странно, а во время приступов Веденеев душевно чувствовал себя легче. Он лежал в забытьи, иногда сознание возвращалось. Вверху качались ветви деревьев, проплывали облака, белые, спокойные. И думалось: война — это кошмарный сон, он пройдет, и все будет по-прежнему.
Но это была действительность.
Веденеев из-за слабости не мог идти быстро. Бойцы не оставляли своего комиссара. Группа пробиралась на восток лесом. Веденеев и его товарищи мало видели войну, но чувствовали, что она вошла в страну глубоко, словно нож под сердце. Гитлеровские войска захватили уже Смоленск, фронт неровной линией проходил восточнее его, бои здесь продолжались.
Ночью группа Веденеева пересекла шоссе Рославль—Смоленск и опять скрылась в лесу. Утром увидели на берегу реки три палатки и белый флаг с красным крестом.
— Наши! — крикнул Щуров. На радостях бойцы обнялись.
— Проверить, — сказал Веденеев.
Жолымбетов с двумя красноармейцами пошел вперед. Скоро они вернулись с испуганными лицами.
— Товарищ комиссар, посмотрите сами.
Вся группа осторожно подошла к палаткам. На земле лежали окровавленные трупы, обнаженные до пояса, с зияющими ранами. На одном были брюки с генеральскими лампасами. На лбу и на груди вырезаны звезды. Это был наш медпункт, и сюда наскочили фашисты.
Красноармейцы увидели еще более страшное — женские тела, распятые на земле и вверх ногами па деревьях. Одежда опустилась, закрыв лица.
Веденеев пошатнулся и схватился за дерево. Надо было подойти ближе, но он боялся узнать свою жену и дочь — ему ничего не было известно: сумели они эвакуироваться из пограничного Белостока или отправились пешком, как все беженцы? А вдруг — здесь?
Но одежда на всех этих женщинах была форменная. Значит, все они были военнослужащими — медиками. Самая гуманная профессия.
Еще больше был поражен Щуров, этот здоровенный и храбрый парень. Он упал перед распятым трупом совсем молодой девушки, царапал землю пальцами здоровой руки и весь вздрагивал. Надо было уходить, но Щурова никто не мог поднять, и никакие слова не действовали на него. Лишь когда донесся шум мотора, пограничник встал, и вся группа укрылась в лесу.
На узкой дорожке показалась открытая грузовая автомашина. В кузове сидели автоматчики. Машина остановилась недалеко от палаток. Немецкие солдаты спрыгнули на землю, подгибая ноги, и тут же вскинули автоматы. Из кабины вылез офицер и уверенно пошел к палаткам — он, видимо, бывал здесь. Четыре солдата с автоматами наготове поглядывали по сторонам, остальные принялись снимать крайнюю палатку.
Веденеев и его бойцы лежали в лесу и наблюдали. Доносился хохот немцев. Офицер поторапливал их. Щуров, стиснув зубы, произнес:
— Товарищ комиссар, их надо перестрелять.
— Надо бы, — сказал Веденеев. — Но сможем ли? У нас только винтовки, патронов в обрез, нет гранат. А у них автоматы.