Я в общей сложности написал, наверное, не меньше ста рапортов с просьбой отправить меня на фронт. И на каждый из них получал один и тот же ответ: «Не горячитесь. Время для этого еще не пришло».
Наконец в 1942 году часть была погружена в эшелоны и направлена на запад. Не было границ нашей радости. Но оказалось, что мы ошиблись. Нас доставили… в Челябинск. Здесь нам было поручено готовить резервы для фронта. Характерная деталь: с первым батальоном, отправлявшимся в район боевых действии, вызвались ехать все офицеры.
Успокаивало только сознание того, что ты и здесь приносишь пользу фронту.
В Челябинске я встретил Сергея Васильевича Пешехонова. Внешне старик здорово сдал. Похудел, брови и усы побелели, и только одни глаза цвета морской гальки оставались по-прежнему пешехоновскими. Он, по-моему, был огорчен, что встретил меня в таком глубоком тылу. Но, выслушав мой рассказ, сказал:
— Бывает, Костя. Ведь кому-нибудь надо и резервы готовить. Но ты-то рано или поздно все равно попадешь на фронт. А я вот застрял здесь. Одно утешение — что и наша продукция очень фронту нужна…
Через несколько дней мы с ним простились. Но я и на этот раз поехал не на фронт. Меня командировали на курсы «Выстрел» в группу командиров батальонов.
Опять учеба! Таков девиз нашей Советской Армии: учиться и учиться, все время идти вперед и выше по крутой лестнице военной науки.
На курсах было много фронтовиков. Я особенно сдружился с украинцем Иваном Колесниченко — капитаном по званию и артиллеристом по специальности. Его рассказы о боях западали мне в душу, заставляли думать и думать. Рассказывая о том, как надо в бою ценить время, Колесниченко вспомнил такой пример.
— Под Харьковом моя противотанковая батарея стояла на обороне перекрестка шоссейных дорог. Огонь по врагу мы вели прямой наводкой. Как только фашистские танки показывались из-за высотки, артиллеристы выкатывали пушки на заранее подготовленные позиции и открывали по ним огонь. Я, да и все орудийные расчеты по опыту знали, как важно опередить противника в открытии огня. Обычно мы начинали палить по танкам противника сейчас же, как только выкатим орудия из укрытия. И вот один раз, когда на счету батареи было уже более десятка подбитых и сожженных танков врага, разведчики-наблюдатели доложили, что со стороны высоты двигаются на перекресток дорог пять фашистских машин. Я подал соответствующую команду, По другой команде артиллеристы выкатили орудия на открытую позицию. А с третьей командой я опоздал на секунду — другую. Дело в том, что танки шли более рассредоточение, чем обычно, и я на мгновение растерялся. В это время вблизи разорвался немецкий снаряд, и я был ранен. Конечно, танки врага и на этот раз не достигли цели. Артиллеристы подбили три машины. Но цена выигранного боя была слишком дорога: на батарее было четверо убитых, шестеро раненых. Было выведено из строя два орудия…
Вот чего иногда стоит в бою одна секунда.
Вручая мне диплом об отличном окончании курсов, генерал после слов поздравления добавил:
— В два часа загляните ко мне.
Неужели фронт?
Я пришел в приемную генерала не в два часа, а в час.
— Самсонов? — удивился генерал, выходя из кабинета. — Ведь я вас просил зайти позднее.
Я покраснел и ответил что-то невпопад.
А генерал понял мое состояние и сказал:
— Ладно, входите!
В кабинете он вручил мне запечатанный конверт.
— Направляетесь в распоряжение отдела кадров Брянского фронта.
Шла весна 1943 года. Я не ехал, а летел на фронт. Летел мыслями, конечно, потому что обогнать медленно идущий поезд я при всем желании никак не мог.
На фронте мне дали назначение на должность командира батальона в стрелковую гвардейскую дивизию. Батальон состоял сплошь из сибиряков. Это были рослые, плечистые ребята, которые уже одним внешним видом вызывали расположение к себе.
Не буду описывать, как мы готовились к предстоящим боям. Впрочем, вот одна подробность: офицерам приходилось отдыхать не более четырех часов в сутки.
В июле немцы предприняли наступление на Курской дуге. Гитлер хотел в этом районе взять реванш за Сталинградский разгром. Наши войска стойко отразили бешеные атаки врага и измотали его в оборонительных боях, сами перешли в наступление.
В это время подошла к линии фронта и наша гвардейская дивизия. Собственно, фронт был уже в движении, так как оборона немцев была прорвана.