— Колюня, ты где, я тебя не вижу, — перекрикивая громкую музыку со сцены, несся снизу пьяный женский голос.
— Я тут, — ответил Колюня, с трудом удерживаясь за ребра опоры, — тут какой- то фраер залез, сейчас я его скину и буду наверху. Зырь, как я лезу!
— Я не вижу, темно, — кричала в ответ его пассия.
Литвиненко, которого Колюня уже изрядно потеснил и пытался столкнуть, понял, что выполнение операции под угрозой, и несколькими короткими ударами скинул его. Колюня полетел вниз, стукаясь и переворачиваясь, а звук его падения заглушала музыка.
Литвиненко быстро поймал в прицел улыбающегося, освещенного софитами Рыкова, дождался залпа салюта и нажал на спусковой крючок. Раскатами грома посыпался с неба звук лопнувших фейерверков, и все небо осветилось разноцветными огня-ми. Рыков отступил назад и, как подкошенный, рухнул на сцену. Все, кто стояли, рядом с директором, бросились к нему.
Полковник Басовитый присел на колени и повернул голову Олега Алексеевича к себе. Во лбу у него появилась маленькая круглая рана, а глаза застыли, и в них отражались огни фейерверка. Заглянувшая поверх голов начальства Анджела завизжала диким визгом, который заглушил даже вой толпы, громко восторгавшейся салютом.
— Врача, врача! — закричал Басовитый, хотя прекрасно понимал, что врач тут уже не поможет.
Литвиненко тем временем, оставив винтовку наверху, словно Маугли по лианам, соскочил с опоры освещения, спрыгнул прямо на неподвижное тело Колюни, которого безуспешно звала его пассия, нагнул голову, чтобы вылезти под профилем опоры, и тут его срубил на землю страшный удар по шее, которого даже тренированный Литвиненко не вынес и потерял сознание.
Кабан пришел на стадион заранее — за несколько часов до начала празднования юбилея. Он внимательно осмотрел все под-ходы и отходы, и теперь ему оставалось выяснить, с какой из четырех опор будет стрелять нанятый Зориным киллер.
Две башни сразу отпадали, потому что находились позади сцены, а крученых пуль пока еще не изобрели. Оставалось две, одну из которых путем простых логических рассуждений Кабан сразу же отверг. Она стояла возле самого входа на стадион, метрах в пяти от нее расположился ряд палаток с выпивкой и едой, жарились шашлыки. Сомнительно было, чтобы киллер выбрал позицию для стрельбы с таким неудобным отходом.
Вот другая башня — самое подходящее место, чтобы произвести выстрел и уйти незамеченным. Шанс, что Кабан ошибся в своих расчетах, все-таки был, но разорваться на сто маленьких Кабанов и стоять во всех предполагаемых точках, откуда, мог стрелять киллер, он тоже не мог, а посвящать в это дело кого-либо, само собой, тоже не входило в его планы.
Кабан нашел для себя удобную позицию на камне возле торца стадиона, присел с бутылочкой пива и стал ждать. Мимо него проходили слегка поддатые и веселые жители Красносибирска, девушки призывно поглядывали на внушительную фигуру явно не местного богатыря, но Кабан не был сегодня настроен на флирт — у него было дело, которое, возможно, изменит всю его жизнь.
У опоры появился сердитый милиционер, помахивающий дубинкой, и Кабан
было подумал, что совершил прокол» Как же киллер залезет наверх, если внизу стоит пост? Но менять диспозицию было уже поздно, и Кабан продолжал ждать. Тем временем стемнело. На сцене изгалялась местная красносибирская самодеятельность, на-роду она была по фигу, поэтому все напивались возле палаток, ожидая появления московской «звезды», после которой будет дан салют.
Кабан разминался, гуляя неподалеку от опоры и наблюдая за хмурым сержантом. Пока пела столичная звезда, уже стемнело и Кабану пришлось подкрасться почти вплотную к башне. И он увидел то, что ждал — к милиционеру, охраняющему опору, подошел странный типчик, крепко сбитый, но со скрипкой в руках. Зачем ему скрипка на стадионе, что он играть собрался? В самодеятельности его не было. — скрипка не играла, а после салюта — дискотека. И слишком уж у него спортивная фигура и военная выправка для скрипача.
Кабан подполз поближе, а скрипач тем временем показал сержанту куда-то в сторону, и тот убежал, на ходу сообщая по рации, что неподалеку происходит драка. Вот был ответ на вопрос, который самому Кабану не пришел в голову мента-то можно было отвлечь!