В другой раз Новороссийск напомнил о себе в 1918 году, когда флот, не желая сдаться врагу, был потоплен по приказу Ленина.
Шла гражданская война, и Красная Армия вела тяжелые бои с белыми и интервентами. В Новороссийск вот-вот могли вступить немецкие полки. Из Москвы пришла секретная телеграмма: «Корабли в плен не сдавать. Флот потопить».
Корабли вышли из порта. От них отделились шлюпки с матросами. Последние из уходивших открыли кингстоны… Корабли, выполнив приказ Ленина, предпочли гибель позорной сдаче.
Тогда Новороссийск был на устах у всей России.
В третий раз суждено было Новороссийску прогреметь — в Великую Отечественную войну.
Каждый знает про Малую землю и героический десант, когда неожиданно для фашистов наши моряки захватили на берегу, под самым городом, клочок земли и обороняли его восемь месяцев.
Был среди десантников матрос Владимир Кайда — человек богатырской силы. Когда кончались патроны и гранаты, бил он фашистов кулаком… С него скульптор сделал бронзового матроса, что навечно встал над Цемесской бухтой.
Он совершил много подвигов, и про него книжки написаны и песни поют. А сам Кайда жив, хотя и пробит-покалечен.
Бывал я у него в гостях, слушал рассказы этого скромного человека.
Кайда — часть славы Новороссийска.
Можно было бы много рассказать об этом городе и его людях.
Когда я приезжаю сюда, то обязательно иду на берег бухты.
На той стороне дымит цементный завод. Он похож на броненосец, который сел на мель и теперь никак не может сойти с нее.
Над бухтой летают чайки. Они на миг припадают к воде и снова взлетают, подхватив клювом рыбешку.
Устало подходят к причалам черные сухогрузы, светло-серые танкеры, белые теплоходы.
Однажды я увидел большой красивый корабль, а на его борту прочитал название — «Витя Новицкий».
«В честь кого назвали корабль? — подумал я. — Если бы в честь взрослого человека, то было бы — «Виктор». Раз Витя, значит, мальчик».
Корабль встречали ребята, новороссийские пионеры.
«Наверное, Витя жил в этом городе и совершил подвиг», — предположил я.
И вот что я узнал.
ЛЕГЕНДЫ РАССКАЗЫВАЛИ…
Когда Советская Армия освободила Новороссийск — а было это в 1943 году, в сентябре месяце, — вошедший в город вместе с войсками военный корреспондент услыхал историю о том, как героически оборонялась старинная башня посреди одной из площадей, когда в город рвались фашисты.
В те дни улицы еще были заминированы. Корреспондент одной рукой делал записи в блокноте, а другой придерживал наготове автомат: враг-то был неподалеку. Всего корреспондент узнать не мог. Его интересовал героический факт, тем более что, как он узнал, советским бойцам в обороне башни помогали дети.
Корреспондент наскоро написал очерк и отправил его в газету.
Сам же ушел с армией дальше — бить врага. Написал он следующее:
«…Комсомольцы Гришин и Цыбенко выбрали эту башню для своей огневой точки. С нее хорошо простреливались улицы, куда рвались фашисты.
Дверь в башню оказалась закрытой. Гришин постучал. Брякнул засов, и на пороге показался четырнадцатилетний подросток и его шестнадцатилетняя сестра.
Они помогли моряку втащить по узенькой лестнице наверх пулемет и установить его в окне.
— Ну, а теперь за дело, набивайте патроны! По улице передвигались фашисты.
Пулеметчик дал очередь. Несколько гитлеровцев упало, остальные побежали. Но враг обнаружил пулеметную точку. Подошли танки и начали обстреливать башню. Разорвавшимся снарядом убило второго номера, краснофлотца Цыбенко.
— Я буду помогать стрелять, — сказал юный герой.
Без умолку работал пулемет…
Вскоре из-за угла вынырнул трехосный грузовик, на бортах которого ясно виднелись черные кресты. Из него начали выскакивать фашисты.
— Русс, русс, сдавайсь, окружен!
Взрыв потряс башню. Все окуталось черным дымом… А когда все рассеялось, Гришин увидел: рядом с пулеметом, держа в руках набитую ленту, лежал окровавленный юный герой.
Заплакала сестренка. Плотней сжал губы пулеметчик.
— За моего незнакомого друга! — прошептал Гришин, и в наступавших сумерках снова засверкали выстрелы…
В последующих боях погиб и комсомолец Гришин… Погибла и девушка».
(Из краевой газеты «Большевик».)
В очерке, как видите, нет фамилии и нет имени мальчика. И многое, как мы узнаем дальше, описано не совсем точно.
Строчки эти были, как говорится, написаны по горячим следам. По отрывочным рассказам, канувших потом невесть куда очевидцев.