Снег обрушился. Сшиб с ног. В глазах потемнело… В ушах что-то жужжало. Назойливо, нудно. Иногда затихало. Жужжанье становилось громче, перешло в рокот. Владимир открыл глаза.
Он сидел в самолете рядом… с кем это? С отцом?! Владимир помотал головой, словно стряхивая остатки сна. Нет, с Вадовым… Холодно светятся стрелки и шкалы приборов. За бортом темно. По черному полю неба, прыгая из облака в облако, горящим клубком катилась луна, обрамленная голубоватой каемкой, точно воротником. В просветы между облаками выскакивали звезды. Самолет рулил. Владимир привстал, уселся в кресле поудобней.
— Очнулся? Как себя чувствуешь? — повернулся к нему Вадов.
— Голова гудит…
— Это мотор гудит.
— Ты всю полосу очистил? — спросил Владимир.
— Всю. Сейчас будем взлетать… Хоть бы уж взлететь!
Впереди и вдали что-то горело.
— Что там? — забеспокоился Владимир.
— Это я зажег костер, чтобы выдержать направление…
Самолет затрясло. Потом он запрыгал, как телега во время быстрой езды по неровной дороге. И каждый раз в момент отрыва Владимиру нестерпимо хотелось рвануть ручку шасси вверх, без команды Вадова.
Оглушительно со звоном гудел мотор. Все быстрей и быстрей мчится бомбардировщик. 110!.. 120!.. 130!.. 140!.. Ну! Еще 10—15 километров!.. Упершись ногами в левую педаль, а лопатками в спинку кресла, вытянувшись над сиденьем, Вадов дрожал от напряжения каждым мускулом, каждой клеткой тела.
— Жми левую! — прохрипел он.
145!.. 150!.. Вот уже скорость достигла почти взлетной! Сейчас или никогда! Огонь костра на берегу рядом. И вот уже в который раз самолет оторвался ото льда.
— Шасси! — чужим от напряжения голосом крикнул Вадов и не успел закрыть рот, как самолет вновь повалился вниз.
«Ну вот и все!» — подумал Владимир и сжался в комок.
И тут — то ли из-за сильного порыва ветра, то ли из-за своевременно убравшихся шасси — самолет подпрыгнул вверх и, едва не врезавшись в верхушки деревьев, пронесся над ними.
Над переправой
Не думал Владимир после того необычного вылета, что военная судьба на всю жизнь свяжет его с капитаном Вадовым.
…Заливисто, со звоном и хрипотцой ревут двигатели. Мелькает внизу под остеклением носа реденькая щетина березовых и осиновых лесов и кустарников, лохматая и густая — хвойных. Проносятся заснеженные поля и перелески, пологие, невысокие холмы, неглубокие извилистые «трещины» речушек и оврагов. Стремительно мчится земля — и Владимиру порой кажется, что не самолет летит над землей, а она гигантским волчком крутится под ним.
Вчера до поздней ночи Вадов с Ушаковым, разложив карты, ползали по ним, отыскивая кратчайшие, безопасные подходы к цели.
Одна из боеспособнейших вражеских армий на Северо-Западном фронте была почти полностью окружена. Наши войска пытались замкнуть кольцо, но топкая местность, большое количество рек и речушек позволили немцам создать неприступную оборону. Тогда решили разрушить единственный железнодорожный мост, питавший окруженную армию живой силой, техникой и боеприпасами.
Чтобы уменьшить риск, линию фронта прошли над непроходимыми топкими болотами, и вот теперь, уже второй час, «брили» территорию, занятую противником.
Над самыми верхушками деревьев, едва не срезая их, мчался бомбардировщик. Когда с душераздирающим ревом и грохотом внезапно проносились над лесами, перелесками, полями, взрывая сонную дрему и тишину, звери, выскочив из своих укрытий, перепуганные и ошеломленные, поджав хвосты, в смертельном ужасе бросались наутек. Сколько обезумевших, мечущихся лосей, волков, лисиц, зайцев видел стрелок!
Полет на предельно малой высоте особенно труден для пилота и штурмана. В нем легко заблудиться.
Командир — сплошное внимание и напряжение. Одно неверное движение штурвала — и самолет с грохотом врежется в землю.
Изредка поглядывая на приборную доску, Вадов сосредоточенно следил за убегающей вперед линией горизонта. Лишь порозовевшие слегка смуглые щеки да мелкие капельки пота, усеявшие лоб, выдавали его состояние.
Полет проходил при полном радиомолчании. Тем не менее, по укоренившейся привычке, радист был «на подслушивании». Кто знает, вдруг с земли, с КП последует команда.
Владимир с секундомером в левой руке и полетной картой в правой наблюдал за местностью. Ориентиры «набегали» именно те, которые он ждал, выучил на память и опознавал с одного взгляда.
По выработавшейся привычке Владимир, непрерывно наблюдая за землей, также внимательно следил и за небом. В который раз он замечал в вышине осиные силуэты чужих истребителей. Вчера при выработке плана полета именно он предложил, правда, робко, идти к цели на предельно малой высоте.