Вот истребитель, резко увеличив скорость, снова пошел в атаку. Иван, поймав его в кольцо прицела, плавно нажал на спуск, но почему-то не услышал привычного треска, не почувствовал подрагивания пулеметов. Внизу на полу кабины — куча металлических звеньев, составлявших когда-то ленту с боезапасом.
— Коля! У меня патроны кончились! Бей точнее!..
Петренко дал короткую очередь. Ему показалось, будто трасса уперлась в истребитель, но она прошла выше. В тот же миг увидел, как замигало несколько огоньков на истребителе и что-то сильно толкнуло его в плечо. Тепло разлилось по левому боку.
— Коля! Бей короткими! — послышался голос Вадова. — Держись!
Превозмогая боль, Коля выпустил еще несколько очередей. И вдруг его пулемет тоже умолк.
— Кончились патроны! — виновато-испуганно сказал он. — Что делать?..
Напряженное молчание было ответом. Владимир почувствовал озноб. Теперь они беззащитны. С парашютом не выпрыгнешь — разобьешься. Попробовать набрать высоту, развернуться, чтобы из носовых пулеметов врезать — «мессер» не даст. Владимир лихорадочно огляделся кругом. Лес… Хоть бы где-нибудь была большая поляна.
— «Мессер» в хвосте! Совсем близко! — закричал Иван. — Что делать, командир?!
— Экипаж! Спокойно! — каким-то чужим, хриплым голосом скомандовал Вадов. — Штурман! Приготовиться стрелять по гаду! Сейчас он будет впереди!
Что задумал командир? Почему впереди?
— Торрможжу! — Вадов резко убрал секторы газа назад, мгновенно сбросил скорость до минимальной.
Немцу, приготовившемуся дать длинную очередь по бомбардировщику, показалось, что тот остановился. Забыв про стрельбу, он едва успел потянуть ручку управления на себя. Бомбардировщик мелькнул под ним. Владимир нажал на спуск. Одновременно нажал на электроспуск Вадов. Из нескольких стволов вырвались огненные струи и впились в черное крестообразное тело удаляющегося «месса». Тот вспыхнул, словно спичечная коробка, видно, взорвались бензобаки, и нырнул вниз:
— Ур-ра-а! — закричал Владимир. — Спасены! Спасены!
— Да-а, кажется пронесло. — Вадов вытирал ладонью пот с лица.
Через два с половиной часа израненный бомбардировщик приземлился на своем аэродроме.
…Месяц спустя Вадова назначили командиром эскадрильи, а через три — заместителем командира полка.
Расплата
Каких только «чудес» не бывает на фронте, да еще в авиации! Очередным таким «чудом» в полку Селиверстова стал подвиг штурмана лейтенанта Хлопкова, пришедшего на одном двигателе с тяжелораненым командиром. Несколько кругов сделал Хлопков над аэродромом, не решаясь садиться. И, наконец, когда горючего осталось в обрез, на глазах у выбежавших из землянок и укрытий летчиков приземлился поперек посадочной на брюхо…
С тех пор многие штурманы с жаром стали учиться пилотированию. Ушаков по поручению комсомольцев ходил за разрешением к самому командиру полка. Какому парню не хочется управлять самолетом?! Чувствовать, как он послушно выполняет твою волю, подчиняется малейшему движению рук и ног. Да и каждому хотелось жить! Ведь если тяжело ранит или убьет пилотов, то штурман должен гибнуть или прыгать.
…Домой возвращались с тяжелым настроением. Тягостная тишина, царившая в самолете, нарушалась однообразным тоскливо-нудным рокотом моторов да редкими командами штурмана. Никому не хотелось разговаривать. Каждому думалось, что именно он виновен в случившемся.
Беда приключилась, когда ее меньше всего ждали, на обратном пути. Шли ночью, в кабинах было темно. С земли выстрелили всего один раз, да и то, видно, наугад. Снаряд разорвался далеко от самолета. Разрыва никто и не слышал, но маленький осколок сделал свое дело.
Командир хрипел, истекая кровью. Поддерживая ему голову, Владимир спешно бинтовал. «Хоть бы успеть долететь. Может, жить будет?..» Медленно открыв глаза, слабым голосом командир спросил:
— Кто тут?
— Ушаков, Степан Захарович, — ответил Владимир.
— Вот… Володя… знаю… ты приведешь… командуй… Моим напиши… в Рязань… трое их… у меня… маленькие. Помоги-и. — Командир дернулся всем телом.
Владимир долго сидел в оцепенении, прижав к груди голову Степана Захаровича.
— Володька! Иди-ка сюда! — послышался голос второго пилота Родионова. — Вроде аэродром чей-то?..
— Где? — спросил Владимир, влезая в кабину летчиков. Приник к стеклу, вглядываясь за борт. — Ничего не вижу…
— Да вон левее, гляди! Парные огни — красные и зеленые…