- 1
Весной авиагруппу Вайдемана перебросили на западную границу. Весна шла дружно. Уже в конце апреля в Голландии наступили на редкость солнечные, теплые дни. Море было тихим. Туманы жались к берегам, скрывая дамбы.
Но в ночь на 8 мая вдруг поползли тучи, пошел мелкий дождь. Он трудолюбиво обмывал и без того чистенькие черепичные крыши, асфальтированные дорожки, поля цветов.
В полночь осоловевшие от безделья голландские пограничные посты были разбужены тяжелым воем самолетов. Пока тормошили спящих телефонистов, пока дежурные офицеры дозванивались до своих начальников, гул прекратился. Самолеты ушли.
Часовые плотнее закутались в дождевики. Разошлись по еще не остывшим постелям зенитчики, успокоились дежурные офицеры.
И тут из низких туч посыпались парашютисты. Они приземлялись на аэродромах Гааги и Роттердама, Дордрехта и Моердьяка, захватывали мосты через Маас, Лек и Ваал, проникали в расположение войсковых частей, артиллерии, бесшумно снимали часовых.
И снова донесся тяжелый, утробный гул самолетов. И снова стих... На захваченные парашютистами аэродромы стали спускаться многоместные десантные планеры.
- Придержи штурвал, Шверин, я включу посадочную фару, - проговорил Вайдеман, который вел одну из этих машин. - Давно не летал на фанерных катафалках.
- Включатель слева от триммеров элерона, - сказал Шверин.
- Нашел. - Вайдеман включил фару.
Желтовато-синий свет уперся в стену плотного, непробиваемого тумана. Слева и справа скользили в тучах пучки света других планеров.
- Вот уж сядем им на загривок! - заржал Шверин.
"Разбойник", - подумал Вайдеман, покосившись на развеселившегося второго пилота.
Он прислушался к тишине. Транспортные "юнкерсы" уже ушли за новым десантом. Были слышны только короткие вскрики на земле, поскрипывание деревянного фюзеляжа да возня Шверина на правом сиденье. Вайдеман открыл форточку и старался отыскать на приближающейся земле посадочную полосу.
Авиагруппа должна была вместе с десантниками захватить аэродром в Маастрихте, где базировались лучшие английские истребители "спитфайры", и перегнать их на германский аэродром под Аахен.
- Лейтенант! - крикнул Вайдеман стоящему в дверях пилотской кабины командиру парашютистов, - Сколько у тебя солдат?
- Сто двадцать.
- А на аэродроме, наверное, не меньше трех тысяч голландцев?
- Не меньше, - усмехнулся лейтенант.
- Они вышвырнут вас, как щенков.
- Пари! Эти кролики разбегутся при первых же выстрелах.
Планер вынырнул из туч. На земле уже горел какой-то дом и освещал широкую равнину. Вайдеман потянул штурвал на себя, стараясь погасить скорость. По днищу планера захлестала мокрая трава, толстые шины колес коснулись земли и сильно заскрипели на твердом, укатанном поле.
Солдаты выпрыгнули из планера и скрылись в темноте. Повсюду белели успевшие намокнуть шелковые полотнища парашютов. Где-то недалеко шла беспорядочная стрельба.
Вайдеман надел стальной шлем, достал из-под сиденья автомат и вышел наружу. Зябко поеживаясь, подошли пилоты и техники других планеров.
- Вот что, ребята, - сказал Вайдеман, - под огонь не лезьте, обойдутся без нас. Важно угнать "спитфайры". Никто не летал на них?
- Откуда же?!
- Учтите, машина капризная. Чуть перетянешь ручку - сваливается в штопор без предупреждения. Взлет обычный, только разбег побольше. Потяжелей. На посадке задирайте нос повыше, а то расшибете лбы.
Из темноты выскочил ефрейтор с окровавленной рукой, засунутой за отворот плаща.
- Аэродром наш! - крикнул он.
Около дороги ждал грузовик. Пилоты набились в кузов, а Вайдеман и Шверин залезли в кабину. Вдали шел бой. Пунктирными линиями прорезали темноту трассирующие пули автоматов. Гулко толкали воздух взрывы гранат. Иногда взлетали белые ракеты и меркли, запутавшись в кромке низких туч. Несколько раненых сидели у дороги, перевязывали друг друга индивидуальными пакетами.
- Эй! - крикнул один из них. Шофер затормозил.
- Поторапливайтесь! Голландцы очухались и нажимают на аэродром!
Минут через десять грузовик подкатил к накрытым брезентом истребителям. Пилоты помогли техникам расчехлить моторы.
- Дьяволы! - выругался Шверин. - Они слили бензин.
Пока разыскивали бензозаправщик, бой приблизился к самой границе аэродрома. Тогда отряд парашютистов проник в тыл голландским войскам и открыл стрельбу. Голландцы отступили.
Летчики спокойно вытянули на полосу неуклюжие "спитфайры", запустили моторы и взлетели, взяв курс на восток.
В кабине Вайдеман ощутил чужой, резкий запах ацетона. Некоторое время он дышал ртом. На приборной доске система обозначений была английской, и пришлось мысленно переводить ее в метрическую. Самолет набрал скорость, и Вайдеман, пробив облачность, даже зажмурился от света, который сразу залил всю кабину. На востоке уже рассвело, и вот-вот собиралось показаться солнце. Внизу колыхались желтоватые облака. "Спитфайры" выскакивали из них, качаясь с крыла на крыло.
- 2
В ночь на 10 мая 1940 года у самолетов 51-й бомбардировочной эскадры были закрашены опознавательные знаки люфтваффе. Летчики этой эскадры отличались особым усердием, но даже им не сообщили о цели полета и маршруте. Они вышли из своих казарм в абсолютной темноте, надели парашюты, заняли места в кабинах и по радио доложили о готовности на флагманский корабль командиру эскадры полковнику Йозефу Каммхуберу {Впоследствии Каммхубер командовал дивизией ночных бомбардировщиков, затем пятым воздушным флотом на северном участке советско-германского фронта. После войны он стал инспектором военно-воздушных сил ФРГ, одним из первых генералов бундесвера}.
- Превосходно, друзья! - бодро проговорил Каммхубер. - Держитесь ко мне тесней, Не рассыпайтесь. Навигационных огней не зажигать. Бомбить по моей команде. Я скажу одно слово: "Этуаль". По-французски это "звезда". Через пять минут полета поворачиваем обратно.