Штандартенфюрер Клейн помолчал и неожиданно попросил:
— А теперь, Зейц, расскажите мне о своих друзьях. О своих старых друзьях. О Вайдемане, Коссовски, Пихте…
Глава третья
Крещенные огнем
10 января 1940 года возле небольшого бельгийского городка Мешелен у реки Маас совершил вынужденную посадку германский связной самолет «Ме-108». Летевшие на этой машине майоры Хейнманс и Рейнбергер везли с собой документы особой важности — распоряжения по планам вторжения во Францию, Бельгию и Голландию. Незадачливые летчики часть документов уничтожили, но остальные попали в руки бельгийских пограничников и скоро стали известны командованию союзников — Англии и Франции, которые после нападения на Польшу находились в состоянии войны с Германией. Один из документов содержал директиву командующего вторым воздушным флотом генерала Фельми о взаимодействии с соседним третьим флотом и другими подразделениями люфтваффе. Из него явствовало, что направление главного удара по Франции выбрано через Бельгию и Голландию.
В сложившейся обстановке гитлеровское командование было вынуждено перенести сроки нападения. Гитлер, взбешенный потерей документов, отстранил от должности генерала Фельми и заменил его генерал-полковником Кессельрингом, получившим Рыцарский крест за польскую кампанию. Непосредственного виновника утраты секретных оперативных документов майора Рейнбергера заочно приговорили к смертной казни.
Пока генеральный штаб лихорадочно переделывал план нападения на Францию, Гитлер приказал двинуть войска в Данию и Норвегию. К марту фашистские самолеты, вторгаясь в воздушное пространство этих государств, закончили аэрофотосъемку всех важных объектов. Часть сведений добыл опытный шпион, военно-воздушный атташе Германии в Осло капитан Шпиллер. В начале апреля германские войска, поддержанные с воздуха авиацией, высадились в портах побережья от Осло до Бергена. Малые государства капитулировали. Дания раньше. Норвегия позже. Наступила очередь Франции.
1
Весной авиагруппу Вайдемана перебросили на западную границу. Весна шла дружно. Уже в конце апреля в Голландии наступили на редкость солнечные, теплые дни. Море было тихим. Туманы жались к берегам, скрывая дамбы.
Но в ночь на 8 мая вдруг поползли тучи, пошел мелкий дождь. Он трудолюбиво обмывал и без того чистенькие черепичные крыши, асфальтированные дорожки, поля цветов.
В полночь осоловевшие от безделья голландские пограничные посты были разбужены тяжелым воем самолетов. Пока тормошили спящих телефонистов, пока дежурные офицеры дозванивались до своих начальников, гул прекратился. Самолеты ушли.
Часовые плотнее закутались в дождевики. Разошлись по еще не остывшим постелям зенитчики, успокоились дежурные офицеры.
И тут из низких туч посыпались парашютисты. Они приземлялись на аэродромах Гааги и Роттердама, Дордрехта и Моердьяка, захватывали мосты через Маас, Лек и Ваал, проникали в расположение войсковых частей, артиллерии, бесшумно снимали часовых.
И снова донесся тяжелый, утробный гул самолетов. И снова стих… На захваченные парашютистами аэродромы стали спускаться многоместные десантные планеры.
— Придержи штурвал, Шверин, я включу посадочную фару, — проговорил Вайдеман, который вел одну из этих машин. — Давно не летал на фанерных катафалках.
— Включатель слева от триммеров элерона, — сказал Шверин.
— Нашел. — Вайдеман включил фару.
Желтовато-синий свет уперся в стену плотного, непробиваемого тумана. Слева и справа скользили в тучах пучки света других планеров.
— Вот уж сядем им на загривок! — заржал Шверин.
«Разбойник», — подумал Вайдеман, покосившись на развеселившегося второго пилота.
Он прислушался к тишине. Транспортные «юнкерсы» уже ушли за новым десантом. Были слышны только короткие вскрики на земле, поскрипывание деревянного фюзеляжа да возня Шверина на правом сиденье. Вайдеман открыл форточку и старался отыскать на приближающейся земле посадочную полосу.