Мельница была нашей первой целью.
Мой водитель Леопольд ван Дэле, герой войны 1914–1918 годов, бросился вперед по открытой местности даже впереди танков. Он был фламандец, и ветряная мельница наверняка напомнила ему о доме. Он первым добрался до нее и убил троих сталинистов из автомата. Но монгол, прижавшийся к дну траншеи, взял его на прицел и нажал на спуск. Пуля ударила ему под челюсть и вышла через макушку. Невероятно, но ван Дэле еще нашел силы сунуть руку в карман и, как истинно верующий христианин, вытащить четки. Затем он упал мертвым, его голубые глаза были широко открыты, уставившись на огромную мельницу, так напоминавшую старые мельницы на польдерах возле Брюгге во Фландрии.
* * *К 16.00 мы сумели отбить весь холм.
Вся траншея была завалена грубыми подсумками с патронами, которые побросал удирающий противник. Они были, как всегда, набиты патронами, жестким, заплесневевшим хлебом и подсолнечными семечками.
Мы захватили несколько пулеметов, но наша победа была сомнительной. Разве мы сейчас имеем больше, чем вчера? Ничуть. Хуже того, мы потеряли нескольких товарищей. Убивать русских не слишком хорошо. Они множатся, словно вши, прибывая снова в огромных количествах — в десять, двадцать раз больше, чем нас.
Эти километры траншеи имели лишь символическую защиту, ведь обороняла их только горстка валлонов, оставшаяся в полном одиночестве среди моросящего дождя и подступающей темноты. Посты слева и справа разделяли бреши шириной в километр.
Траншея, по которой бой прокатился сначала туда, а потом обратно, сильно раскисла. Удержать эту позицию было немыслимо. Скоро разыграются драматические события. Ночь была полна странных шуршащих звуков. Весь склон холма словно ожил, хотя никого не было видно. Сотни русских ползли вверх к траншее, забирались в нее и растекались в обе стороны.
На рассвете повторилась трагедия вчерашнего вечера. В 07.00 во второй раз большевики бросили на штурм подавляющие силы и выбили наших товарищей.
От них мы узнали, что холм, траншея и мельница снова потеряны.
Наши танки уже были отозваны на юг, и сюда они больше не вернутся.
И что теперь? Вопрос о столь скором отступлении даже не стоял.
Тысячи грузовиков и тысячи солдат спешили к Корсуни. И теперь они были открыты с фланга.
Весь понедельник 7 февраля 1944 года мы провели, пытаясь закрыть брешь, которую русские проделали в линии Староселье — Деренковец.
В самом Староселье наши войска перегруппировались на правом берегу реки Ольшанка. Позиции там были хорошие, сильно укрепленные, защищенные проволочными заграждениями в несколько рядов и минными ПОЛЯМИ.
На другом конце линии в Деренковце наша 1-я рота отбила многочисленные атаки и по-прежнему отважно сдерживала противника.
Под прямым углом в 15 километрах на север от Деренковца 2-я рота продолжала исполнять сложный маневр отхода с востока на север, а потом с севера на запад. Они с честью вели тяжелые арьергардные бои, потеряли относительно немного солдат и скрупулезно следовали указанному графику.
Но дьявол таился в зияющей дыре западнее Староселья.
Остатки 4-й роты, смятые на рассвете, откатились в направлении Деренковца. К ним присоединились другие подразделения. С помощью солдат 1-й роты они контратаковали весь день.
Но красные имели превосходство в силах. Они пробрались через брешь у Староселья в лес, а затем пошли вниз по склону на юг.
Нашим ротам в Деренковце и войскам в Староселье была дана задача удержать опушки этого леса, чтобы помешать противнику выйти из него. Мы послали патрули во всех направлениях с приказом нанести удар и вернуться.
Более того, наша артиллерия сохранила свою огневую мощь и сейчас открыла непрерывный огонь по открытому гребню. Это был единственный путь, по которому русские могли перебрасывать подкрепления, и на него обрушился град снарядов. Мы больше не питали иллюзий, что нам удастся вытащить тяжелое вооружение из трясины при дальнейшем отступлении.
Разбитые автомобили и грузовики торчали в грязи повсюду. Наши самые большие гусеничные тягачи, настоящие монстры среди машин, отправленные из Деренковца в Староселье, чтобы помочь дальнейшему отступлению, потратили целые сутки, чтобы преодолеть 30 километров.
На железной дороге, последнем пути на Корсунь, слышалась постоянная стрельба. Тысячи грузовиков, шедшие по ней, постоянно попадали под обстрел.