Моторы убаюкивающе пели свою песню и Григорий впал в странное оцепенение, попав под гипнотическое воздействие монотонной, однообразной работы. И потому не сразу отреагировал на встревоженный голос штурмана в наушниках.
— Кощей, впереди фронт!
Фронт? Ну, да, конечно же фронт — они ведь на войне, чай, не в тылу. И только спустя несколько секунд до Дивина дошло, о чем ему сигнализирует лейтенант Володя. Красивые облака, что так живописно плыли над их аэродромом, исчезли. И на смену им вышла сплошная темно-серая пелена, уходящая за горизонт. Экспат прищурился. Пожалуй, пока все еще не совсем хреново. Так, навскидку, нижний край облачности висит где-то на высоте восьмисот метров. Разве что отдельные лохматые черные клочья попадаются над самой землей.
Вдруг на фоне темной земли Григорий заметил две разноцветные строчки, что устремились вверх, прямо к их группе. Мозг еще анализировал происходящее, а руки уже автоматически потянули штурвал, вводя «бостон» в глубокий крен. Палец торопливо надавил на кнопку передатчика.
— «Эрликоны»! «Резеда», быстро противозенитный маневр! Давайте за мной, ребята, не отстаем!.. Савка, гляди в оба, чтобы никто не оторвался.
Советские самолеты умело маневрировали, уходя от обстрела. Экспат заметил, что от некоторых штурмовиков вниз, навстречу разноцветным трассам фашистских зениток потянулись оранжевые шнуры пулеметных очередей. Это стрелки «ильюшиных» посылали гитлеровцам ответное «здравствуйте». И, судя по всему, оно пришлось гансам не по нутру.
— Савелий, «горбатые» строй держат?
— Все на месте, никто не рассыпался.
— Отлично, — облегченно выдохнул Григорий. Было у него опасение, что кто-нибудь из молодых летчиков возьмет, да и потеряется во время резкого маневра. И поди тогда, отыщи их в надвигающейся метели. Пропадут пацаны ни за грош.
— «Резеда-8», курс 270, высота — 600.
— Принял, — скупо отозвался Прорва. — Соколики, привязались к Кощею, как к мамкиному подолу.
Внизу проплывала угрюмая темная земля, перемежаемая редкими небольшими лесами. Под лежащим снегом не видать ни дорог, ни сел. Лишь иногда попадаются небольшие пятнышки заболоченных озер, да тоненькие прожилки рек. И тогда фотографическая память приходит на выручку Дивину, позволяя безошибочно определить свое местоположение. Правда, чтобы штурман не расслаблялся, экспат время от времени требовал от него доложить о проложенном курсе. А что, пусть учится и тренируется, пока есть такая возможность.
Оглушительный треск, сильнейший удар и визг раздираемой обшивки обрушился на Дивина внезапно. Тяжелую машину тряхнуло, словно огромный невидимый великан от души приложился по несчастному бомбардировщику с ноги. Встречный поток воздух ворвался в кабину и загудел внутри, вымораживая и выстужая все вокруг.
Григорий резко отдал штурвал от себя и новая порция рубиновых светлячков от пушечных снарядов пронеслась над «жучком». Экспат инстинктивно втянул голову в плечи, пригибаясь так, будто это могло ему помочь. Черт, похоже все-таки нарвались на «охотников». Или их навели на группу?
— Савка, фриц над нами! — яростно крикнул Дивин. — Проспал, зараза! Почему не стреляешь⁈
Летчик бросил самолет в сторону, а затем толкнул сектора газа вперед до упора. «Райт-циклоны» противно взвыли от перегрузки на форсаже, земля внизу скакнула необъезженным мустангом, но вражеский истребитель больше по ним не стрелял.
В эфире творился форменный ад. Штурмовики, что также попали под атаку немецких «охотников», яростно отбивались, вели с ними ожесточенный бой. Крики команд, хриплый мат, проклятья и радостные возгласы — все смешалось и переплелось причудливой симфонией воздушной схватки.
«Бостон» заложил глубокий вираж. Григорий решил зайти по кругу, подавая пример товарищам, чтобы они заняли привычную «горбатым» оборонительную позицию.
И в этот самый момент сквозь завывание гуляющего в кабине ветра, треск эфира и гомон голосов, позади экспата раздался басовитый стук спаренных пулеметов Горбунова. Жив! Жив, старшина!
— Лупи гадов! — завопил по рации штурман. — Бей их, Савка, не дай нам в хвост зайти!
А еще через мгновение прямо перед бомбардировщиком, заслонив небо, замер, распластался, словно препарированная лягушка, «мессер» с грязно-желтым, в потеках, брюхом. И когда Дивин уже решил было, что они вот-вот столкнутся, фриц начал падать вниз после того, как лопоухий лейтенант Володя всадил в него длинную очередь.