— Было дело, — удивился Григорий. — А что здесь такого? Сведения ведь не секретные. Исходя из обстановки на фронте, характера наших вылетов и прочих факторов, я пришел к выводу, что вполне вероятна наша переброска в Крым.
— Я ведь докладывал вам, — привстал было на лавке Рутолов. Но комполка нетерпеливым жестом веле ему замолчать. И вновь уставился на Дивини, как Ленин на буржуазию.
— Значит, думаешь, что нас развернут на Крым?
— А больше некуда, товарищ майор, — экспат развел руками. — Посудите сами, еще осенью наши войска дошли до низовий Днепра и к Перекопу. Следовательно, появились все предпосылки для наступления на полуостров. Да, мы добивали все это время вражину на Левобережной Украине, но теперь-то руки у нас развязаны. Нет, помяните мое слово, скоро перекинут поближе к Крыму.
— Черт его знает, — почесал щеку майор Рутолов и повернулся к комполка. — Особых несостыковок в рассуждениях капитана я вот так, сходу, не нахожу. Вполне вероятное развитие событий. Впрочем, я уже об этом говорил.
— Матюшкин, а ты что скажешь? — повернулся к замершему у карты старшему лейтенанту Шепорцов. — Давай, не тушуйся, выкладывай.
— Я согласен с этими выводами.
— Да? — Подполковник с сомнением покосился на него. — Уж больно вы единодушны, не к добру это. Ладно, — вздохнул он, — посмотрим, как оно все там дальше обернется.
— Вас что-то смущает? — спросил напрямик экспат. Командир полка смерил его задумчивым взглядом.
— Видишь ли, Кощей, нас тут недавно в штаб армии на совещание вызывали и доводили обзорную информацию по ситуации на фронте. В том числе коротенечко затронули и Крым. Точнее, как немцы его подготовили к нашему наступлению. Так вот, используя преимущества пересеченного рельефа местности, там теперь создана мощная, эшелонированная система обороны глубиной от двадцати до семидесяти километров. Смекаешь?
— А что тут думать, драка предстоит серьезная, — понимающе кивнул Григорий.
— Вот и я о том же, — Шепорцов ненадолго задумался. А потом решительно тряхнул головой и сказал. — Не буду ходить вокруг да около. В штабе армии принято решение пока не создавать отдельную группу под тебя. Так что, капитан, ты возвращаешься в свой полк. Тем более, что для штурмовиков в Крыму будет работы до черта.
— Ох ты, мать честная, — не удержался Рутолов. — С чего вдруг такой поворот? Мы ведь благодаря Кощею своих летчиков и штурманов здорово подтянули и в ночных полетах, и в дальних, штурманы на него разве что не молятся и…
— Да помолчи ты! — перебил его бесцеремонно комполка, поморщившись. — Что я, без тебя не знаю, как он воевал вместе с нами? Знаю! И просил неоднократно командование перевести Дивина на постоянной основе. Хрен его знает, что там в голове у штабных, но только приказ получен однозначный. Поэтому, извини, капитан, если что не так, но, сам понимаешь!
— Понимаю, — медленно сказал экспат. Он уже несколько оправился от неожиданного известия и теперь пытался сообразить, что могло пойти не так, раз его столь безжалостно обломали с идеей стать эдаким вольным стрелком на базе полка «бостонов»? Кто такой могущественный вмешался в эксперимент, находящийся под контролем командующего воздушной армией? Вопрос.
А ведь только-только что-то положительное стало складываться. Григорий даже начал готовить объемную записку о необходимости создания цепочки радарных постов для грубой наводки и специального аэродрома вкупе с несколькими аэродромами подскока на расстоянии двухсот пятидесяти — трехсот километров от главной базы, откуда он мог бы «кошмарить» немчуру на довольно-таки внушительном участке фронта. Мелькали даже мыслишки дотянуться до территории рейха и его союзников и врезать хорошенько по военным заводам, нефтепромыслам и прочим болевым точкам. На худой конец, устроить массовый геноцид ночным истребителям и бомбардировщикам люфтваффе. Красивая была идея, что и говорить. И тем больнее теперь с нею расставаться.
— Когда выезжать, товарищ подполковник?
— Обижаешься? — прищурился Шепорцов. — Зря, я честно пытался отстоять твою идею. Десятки доводов Громову приводил. Только…знаешь, у меня создалось такое впечатление, что командующий и сам не рад этому приказу.
— Неужто из Москвы распорядились? — удивился Рутолов. — Это ж кому ты, Кощей, там дорожку-то перешел, что вот так, одним махом, перечеркнули все твои заслуги?