Перелетаем передний край и оказываемся над знакомым леском. Нас снова атакует большая группа истребителей, но мы успеваем засечь позиции дальнобойной артиллерии.
После разгрома группировки противника, прижатого к заливу Фриш-Гаф юго-западнее Кенигсберга, Восточно-Прусская операция вступила в свой завершающий этап. 6 апреля войска нашего фронта начали операцию, целью которой было овладеть крепостью и городом Кенигсбергом. Враг имел в городе крупный гарнизон, насчитывавший около 130 тысяч человек. По нашим наступавшим подразделениям вели огонь орудийные и минометные батареи, штурмовые и крепостные пушки, превращенные в долговременные огневые точки танки, пулеметы.
Штурм города-крепости был тяжелым. Длился он несколько дней. И все это время мы летали словно в тумане. Но это был не туман. Это был дым огромного сражения. Казалось, здесь горели даже камни.
В эти дни мы много летали; совместно с артиллерией разрушали фортификационные сооружения, подавляли артиллерийские батареи и опорные пункты гитлеровцев.
8 это же время наша бомбардировочная и штурмовая авиация наносила удары по аэродромам противника, его « транспортам и кораблям в море и портах, по скоплению войск в лесах западнее города. Штурмовики работали и непосредственно над полем боя.
9 апреля остатки кенигсбергского гарнизона капитулировали. 90 тысяч пленными и 40 тысяч убитыми потерял в этом сражении противник. А еще через несколько дней была ликвидирована и земландская группировка гитлеровцев.
Операция, длившаяся четыре месяца, закончилась блестящей победой наших войск. Это была последняя крупная операция, в которой мне посчастливилось участвовать.
Глава пятнадцатая
Великая победа
Никогда не забыть Первое мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Мы стояли на аэродроме Шипенбайль, в семидесяти километрах от Кенигсберга. День выдался чудесный. Весна в самом разгаре. Но больше щедрого весеннего солнца сердца советских воинов радовали победы на фронте: советские армии уже штурмовали Берлин!
Еще вечером был получен приказ командира дивизии генерала С.Д. Пруткова всем офицерам полка утром явиться в штаб. Располагался он на аэродроме в Растенбурге, где когда-то стоял наш полк. Уже оказавшись в кузовах трофейных грузовиков, мы старались угадать, зачем нас вызвали.
В Растенбург явились все офицеры полков дивизии. И вот мы построились на бетонной полосе аэродрома. Начальник штаба дивизии полковник Н. Березовой докладывает Пруткову. Затем перед строем появляется командующий нашей воздушной армией генерал Т.Т. Хрюкин.
Поздравив нас с праздником Первого мая, командующий зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении мне звания дважды Героя Советского Союза и сердечно обнял.
— Очень рад за тебя, Муса, очень рад!
Генерал, как всегда, называл меня только по имени.
— Кому, скажи, Муса, еще в один день вручили две Золотые звезды сразу? Редчайший случай! Может, даже единственный за всю войну!
Случай действительно был редкий. Дело в том, что в период Восточно-Прусской операции мы очень были заняты боевыми делами и командованию некогда было вручать награды. Командующий приколол к моей груди сразу две Золотые звезды.
На свой аэродром возвращались в радостном настроении: приятно, что и в Восточной Пруссии действия дивизии получили высокую оценку командования. К концу войны на знамени нашей 1-й гвардейской авиационной штурмовой дивизии сияло уже пять боевых орденов. Лишь один наш 76-й гвардейский авиаполк насчитывал 25 Героев Советского Союза. Трое из них удостоились этого звания дважды.
В полку в этот день меня тоже ожидал сюрприз.
Не успели мы привести себя в порядок после дороги, как меня вызвал командир полка подполковник Д.Н. Бочко.
— Вот, Гареев, — сказал он, — не успел вручить. Недавно пришли…
В руках командир держал две коробочки; в одной из них — орден Александра Невского, в другой — Отечественной Войны 1 степени.
…Как-то, дежуря на КП полка, заместитель начальника штаба полка майор И. Шевчук получил задание — одним экипажем произвести разведку немецких войск на узкой и длинной косе, протянувшейся от Пиллау (Балтийск) почти до Данцига (Гданьск). Дело было ночью. Шевчук разбудил меня и сказал;
— Сделаем один вылет. Летим вдвоем, ты ведешь, а я у тебя за стрелка. С истребителями я уже договорился — проводят…
— Поехали, — обрадовался я.
К вылету подготовили новенький самолет командира полка. И вот мы в воздухе. Пролетели над аэродромом истребителей, но там — никаких признаков обещанного сопровождения. Делаем круг, другой — никого.
— Что будем делать, товарищ майор? — спрашиваю «стрелка».
— Домой бы не хотелось…
— Я тоже так думаю… Решили выполнять задание без истребителей. Летим одни. Вот под нами Кенигсберг, Пиллау — знакомые места. Начинается коса. Здесь нашли временное убежище остатки фашистских войск, разгромленных в Восточной Пруссии. Несмотря на свою обреченность, они не сдаются. Придется поговорить с ними на другом языке. А разведка боем — вступление к такому разговору…
Вдруг снизу по нашему самолету начали бить зенитки. Их много. Но мне пока не до них. Главное — засечь расположение вражеских войск, его технику, огневые средства. А с зенитками рассчитаемся потом.
Длинная узкая коса тянется через весь залив. Вся она запружена войсками. Чего ждут? На что надеются?
Зенитный огонь становится плотнее. Вот один из снарядов разрывается рядом. Второй — еще ближе, уже под самой плоскостью. Кошу глаза в стороны — в правой плоскости дыры, в левой — дыры. В это время еще один снаряд разрывается у хвоста. Самолет поврежден: осколки задели рули глубины и стабилизатор. Но я продолжаю полет.
С трудом маневрирую среди разрывов. Облетев косу поворачиваю обратно. Хочется еще раз посмотреть на расположение вражеских войск, заодно «рассчитаться» за пробоины.