Василий Пальмов
Штурмовики над Днепром
ОТ АВТОРА
Решение написать воспоминания о пережитом на войне пришло ко мне не сразу. Оно окрепло и заставило взяться за перо под влиянием нескольких причин. В одной из книг я прочитал такие слова: «Человек, испытавший потрясающие события и умолчавший о них, похож на скупого, который, завернув в плащ драгоценности, закапывает их в пустынном месте…» Нам, участникам Великой Отечественной войны, грудью отстоявшим Родину от злейшего врага – гитлеровской Германии и ее сателлитов, не к лицу уподобляться скупому, прячущему всенародное богатство. Оно нужно, очень нужно нашим детям и внукам, тем, кто принял у нас эстафету революционных, боевых и трудовых дел. Как-то позвонил мой старый друг, с которым мы всю воину летали вместе на боевые задания, и попросил вспомнить фамилию летчика, погибшего в боях за Днепр. Я вспомнил эту фамилию. А друг мой горько посетовал на свою память. Этот короткий телефонный разговор, словно вспышка молнии, ярко осветил в памяти лица навсегда ушедших от нас друзей. Подумалось: мы обязаны оставить имена павших героев потомкам. Это долг переживших войну, святая обязанность ее ветеранов.
Спустя много лет после окончания Великой Отечественной войны в одной из авиационных частей нас, бывших фронтовиков, окружили летчики сверхзвуковых ракетоносцев. Шел разговор о воздушных боях в фронтовом небе, о мужестве и отваге тех, кто не только сломал хребет хищному фашистскому зверю, но и добил его. И вдруг раздался молодой звонкий голос:
– Скажите, в случае необходимости мы смогли бы сражаться так же, как вы?
Уверен, что смогли бы. Вместе с беззаветной преданностью партии и народу ветераны Великой Отечественной войны вручили своим сыновьям и внукам эстафету мужества и отваги, а Родина дала им самую современную боевую технику. Нам приятно и радостно видеть и сознавать, что у молодежи есть горячее стремление примерить свою жизнь к жизни людей старшего поколения, быть похожими на них в самом главном – верном служении Родине, Коммунистической партии. В свое время мы также брали пример с легендарных героев гражданской войны. Великая Отечественная война дала тысячи и тысячи таких примеров. Пусть о них знает молодежь, пусть сверяет по ним свою жизнь. Интерес к героическому прошлому рождает ответственность за будущее. Так я пришел к выводу: нужно писать. Мемуары посвящены моим однополчанам – летчикам-штурмовикам, воздушным стрелкам, техникам и механикам – всем, с кем делил радости и горести, удачи и неудачи четырех лет войны. Я хотел рассказать о фронтовой судьбе хорошо знакомых и близких мне людей, их мужестве и стойкости, их беззаветной вере в победу и страстном желании любой ценой приблизить ее день. Каждое воспоминание фронтовика воскрешает частицу прошлого. Это помогает нашей молодежи еще глубже понять суровую правду войны, является завещанием одного поколения другому как зеницу ока беречь мир и ежеминутно быть готовыми к защите любимой Родины, завоеваний Великого Октября.
НА ВЗЛЕТ!
В первые дни июня 1941 года мы, курсанты Чкаловского авиационного училища, с нетерпением ждали приказа о выпуске. Позади остались четыре года учебы. Еще несколько дней – и разлетимся в разные стороны. Интересно, где начнется наша летная служба? Ребята шутят, бодрятся, а в глазах – грусть. Белокурый Саша Амбарнов, лукаво поглядывая на товарищей, загадывает:
– На Восток ли самый дальний иль на Север самый крайний?
Сережа Вшивцев, с улыбкой на чуть припухших юношеских губах, отвечает:
– Не все ли равно. Небо-то одно…
Сережа – мой друг. Он из Свердловска. Ему и север знаком, и против юга он не возражает. Геннадий Спиридонов – рослый и худой, «изящный», как мы говорили, – не чета нам, молодым да неженатым: недавно сочетался законным браком. Поэтому теперь ему важно знать – куда и можно ли брать с собой молодую жену или оставить ее пока здесь, у родных. Мы шагаем в строю по главной улице города к штабу училища. Стоит жаркий день. Из казахских степей, как из горячей духовки, тянет суховей. Еще недавно степь вокруг города напоминала яркий цветной ковер с алыми полянами тюльпанов. Широкой лавиной мчался полноводный Урал – наш лучший ориентир в курсантских полетах. Недалеко от Чкалова[1], встретившись с Самарой, он становился шире и катил волны среди зеленых густых зарослей, богатых птицей и рыбой.
С началом лета картина резко изменилась. Надолго установилась жара. Степь под иссушающими ветрами пожелтела. Истощавшие верблюды пережевывают сухие стебли – все, что осталось от буйной весны. Обмелела река. На зубах хрустит песок, в кабинах самолетов механики не успевают протирать пыль на приборных досках. Суровый здесь климат. Зимой, когда донимают морозы с ветром да метельные бураны, вспоминается знаменитое описание снежного бурана из «Капитанской дочки». Ведь действие повести Пушкина происходило здесь, в Зауралье. В просторном зале клуба училища выстроилось около сотни курсантов. Ждем начальника училища. Уже знаем: есть приказ о выпуске. Позади остались годы учебы, полные радужных надежд и неизбежных разочарований. И вот последний курсантский строй… Сегодняшние выпускники прибыли в училище в жаркие августовские дни 1937 года. Это было время, когда молодежь, комсомольцы откликнулись на призыв партии «Комсомол – на самолет!» и с энтузиазмом начали осваивать «целину» пятого океана. Был объявлен специальный набор ЦК ВЛКСМ. Наши курсантские роты и эскадрильи на сто процентов состояли из комсомольцев. Ко дню выпуска из училища многие из стоящих теперь в строю стали членами партии коммунистов. Звучит команда «Смирно!». Появился начальник училища, генерал. Рядом полковник с красной папкой. К ней прикованы сотни пар глаз. Сначала, как положено, звучат поздравления с окончанием училища. Генерал говорит о сложной международной обстановке, о готовности к защите Родины. Нет, это не традиционные фразы. В голосе генерала чувствуется тревога. Могли ли мы тогда знать, что всего через две недели начнется война… Наконец начальник штаба раскрывает красную папку. Звучат заветные слова: «…Выпускникам Первого Чкаловского военного авиационного училища летчиков имени К. Е. Ворошилова присвоить воинское звание „младший лейтенант“ и направить для дальнейшего прохождения службы в округа…» Вначале идет Московский округ, затем: «…В Северо-Кавказский – военных летчиков, младших лейтенантов: Амбарнова, Вшивцева, Пальмова, Спиридонова…» Я нахожу горячую руку стоящего рядом Сергея Вшивцева и крепко жму ее. Значит, вместе, в одном строю! Итак, прощай училище! Сколько славных летчиков вышло из его стен? В свое время это старейшее авиационное училище страны закончил Валерий Павлович Чкалов. В нем учились прославившие советскую авиацию летчики Михаил Громов, Андрей Юмашев и Анатолий Серов. Но настоящая, большая слава пришла в училище позже, в годы Великой Отечественной войны. 130 его выпускников стали Героями Советского Союза, 130 портретов украсили его стены. Среди них – портрет нашего однокашника, посланца ленинградского комсомола Василия Николаевича Осипова, ставшего дважды Героем Советского Союза. В шестидесятые годы галерея пополнилась портретом Юрия Алексеевича Гагарина, первым проложившего путь к звездам. В своей книге «Дорога в космос» Юрий Алексеевич тепло вспоминал училище, давшее ему крылья в небо, его командиров и инструкторов, учивших летать вначале на поршневых, а затем на реактивных самолетах. Мы же летали на самолетах, созданных в конце двадцатых – начале тридцатых годов. Впервые в воздух я поднялся на тихоходном По-2, имевшем скорость полета чуть больше ста километров в час. Этому самолету суждена была большая жизнь, он хорошо послужил в войну. Фронтовики любовно называли его «кукурузником»: ниже По-2 не летал ни один самолет. «Русфанер» мог появиться в любое время, даже в самую плохую погоду. Его мерное стрекотание приводило гитлеровцев в бешенство: из ночного неба на окопы и штабы врага сыпались бомбы и гранаты. Затем мы пересели на Р-5 – разведчик, легкий бомбардировщик и штурмовик – деревянной конструкции с матерчатой обшивкой крыльев и оперения, фанерной обшивкой фюзеляжа. Мы гордились этим самолетом. Он имел по тому времени приличную скорость и неплохую высотность. Летную программу заканчивали на СБ – скоростном бомбардировщике. Это – двухмоторный цельнометаллический серебристый моноплан с закрытой кабиной, В небе республиканской Испании СБ ласково назвали «катюша». Вот и вокзал. Мы шумно прощаемся. Кто знает, удастся ли когда-нибудь встретиться…