Глава 2
По дороге к Могилеву
Утро началось с неприятностей. Сначала Самойлов доложил о том, что за ночь умерло 4 тяжелораненых. Потом прибыли разведчики и принесли еще двоих павших. По их словам, в пяти километрах от лагеря они наткнулись на поисковую группу врага. Был встречный бой, наши задавили немцев пулеметным огнем, но двоих потеряли. Трупы удалось забрать с собой. Немцы, получив подкрепление, устроили погоню. Разведчикам пришлось делать крюк, чтобы подойти к лагерю. От преследования удалось отделаться только ловушками. Все гранаты и проволоку на них извели. Больше в лагере оставаться было нельзя. Преследователи в любую минуту могли появиться. Как бы мы ни спешили, но павших похоронили по-человечески. Да заодно гостям приготовили сюрприз. Не выбрасывать же снаряды, а так в дело пойдут. В грузовики набились, словно селедка в бочке.
На трассу Бобруйск – Могилев вышли без происшествий и двигались по ней в сторону Могилева, а затем на Белыничи достаточно быстро. Посты жандармов, стоявшие на перекрестках, нас не останавливали. А что было тормозить? Шла колонна с боеприпасами. Автомашины с одинаковыми опознавательными знаками, водители на встречную не выезжали, никого не подрезали, скоростной режим соблюдали, шли на установленной немецким командованием дистанции в 100–150 метров друг от друга. Да и мы набрались опыта передвижения по дорогам противника. Уже было не так страшно, как раньше. Больше боялись выдать себя стонами раненых, разговором в кузове или еще какой мелочью. Постов регулирования попалось всего несколько штук в селах и у переезда через железную дорогу. А вот немецких гарнизонов в крупных селах хватало. Не было местечка, чтобы там не стоял взвод, или рота, или госпиталь врага. Так что приходилось себя вести тихо и мирно, стараясь как можно быстрее миновать населенные пункты, ища для отдыха места подальше от любопытных глаз.
В районе Лозиц разведчики, двигавшиеся впереди колонны на мотоциклах, доложили об остановившихся в полукилометре от нас пяти грузовиках и бензовозе. Сопровождали их два десятка солдат при одном офицере. Место было хоть и открытое, но довольно глуховатое. Кругом поля, до ближайшего населенного пункта несколько километров. Дорога грунтованная, неасфальтированная, приближение колонн можно было отследить по столбам поднимаемой пыли. Да и не видели в последние двадцать минут мы их. Поэтому я и решил рискнуть. Все прошло довольно гладко. На нашей стороне были внезапность и уже наработанный опыт. Взяли их тепленькими, без шума и гама. С грузом нам не повезло. В автомашинах везли запчасти и масло для 46-го моторизованного корпуса. Ну да нам не приходилось выбирать. В другое время я бы нашел грузу лучшее применение, а так пришлось искать овраг и освобождать туда часть грузовиков. Зато в освободившихся кузовах разместились куда вольготнее, чем раньше. Документы у лейтенанта были не чета нашим – подлинные. Ни один жандарм не подкопается. Колонна снабжения танковой дивизии – это вам не хухры-мухры. Изменить эмблему на наших машинах не составило труда. Белой краски было несколько банок, а из газеты вырезать трафарет и поменять мундиры минутное дело. Пока обедали, успели все привести в соответствие с трофейными документами.
Шклов и мост через Днепр мы преодолели под вечер. Зато город и оккупационный порядок посмотрели. Несмотря на наступающий вечер, в городе работали магазины, разночинный народ торговал на рынке или шлялся по улицам. Над парой зданий колыхались красные флаги с черной свастикой в белом круге. Под руководством немцев несколько сот пленных работали на ж.-д. станции. На путях пыхтело несколько паровозов. Зениток вокруг было натыкано куча. Особенно у моста через Днепр. Офицеры и солдаты поодиночке и группами спокойно, как у себя дома, ходили по улицам. Было много легкораненых. Ничего и никого не боясь, гуляли парочки, в том числе и немцы с местными дамами. Действовало офицерское казино и пара кафе. Работал полевой бордель, у подходов к которому располагался пост жандармов, проверявших у солдат документы.
Еще в Пружанах среди документов, захваченных у врага, мне принесли талончики голубого и розового цвета на часовое посещение борделя. Первые – для солдат, вторые – для унтер-офицеров. Лагерный майор тогда просветил по этому вопросу. Оказывается, немецкому солдату было разрешено 5–6 раз в месяц посетить данное заведение, кроме того, командир мог поощрить солдата, дав ему еще талон. Солдатские и унтер-офицерские бордели двигались непосредственно за войсками и размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. Там, где дислоцировались крупные подразделения Вермахта, полевой комендант давал разрешение на открытие борделя из местных жительниц и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом соответствии с гигиеническими стандартами. Обязательным было наличие ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат, запрещающий делать «это» без средств индивидуальной защиты. Презервативами наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими средствами обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки предписывали «домам» держать штат из расчета одна проститутка на 100 дислоцирующихся в округе солдат. Оказывается в «веселые фрау» брали далеко не каждую: проституток для Вермахта тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей правила были предельно жесткие: здесь могли работать только чистокровные немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами. В солдатские и унтер-офицерские публичные дома тоже попадали не с улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел этнического сообщества и здравоохранения, являвшийся подразделением гестапо. В Пружанах такой бордель был, но мы туда на экскурсию не попали. Да и в Шклове тоже не судьба.