Но из сорока проникших на символический уровень только одиннадцать были способны пройти дальше — на следующий, интегративный уровень, который Мастере и Хьюстон описывают как «очную ставку с Мотивами Бытия, Богом… Подлинной или фундаментальной реальностью».
Сложно представить себе, чтобы работы Мастерса и Хьюстон, Майрона Столяроффа, Оскара Дженигера и десятка других психологов, проводивших официальные и легальные исследования, могли быть полностью проигнорированы медицинскими кругами. И тем не менее именно так и произошло. Когда негативные отзывы о психоделиках заполонили прессу и отозвались эхом на правительственном уровне, терапевтическое сообщество поспешило объявить исследования ЛСД лженаучными, а всех исследователей — шарлатанами. Возникала любопытная ситуация в стиле Кафки, когда те, кто знал о психоделиках больше всего, практически не допускались к дискуссии, а те, кто знал меньше всего, внезапно получили статус «специалистов-экспертов». А то, что последовало дальше, было уже просто политическими играми, приведшими в итоге к полному свертыванию научных исследований.
В тот период это сильно повредило профессиональной карьере многих ученых (а иногда и загубило ее). И вполне можно понять их, когда они с горечью винят в этом Лири, хиппи или тех своих коллег, которые были убеждены, что их исследования следует лишить любой государственной поддержки и финансирования. Но что возмутило ученых больше всего, так это то, что правительство просто лишило их инструмента исследований и оставило в состоянии неудовлетворенного любопытства. Ни на один из множества вопросов, поднятых психоделиками (хотя многие из них являются фундаментальными для дальнейшего исследования сознания), четкого ответа получено не было. Наоборот, власти попытались искусственно воспрепятствовать исследованиям и свернуть их. Примерно так же в свое время папская к Урия поступила с Галилеем, когда его заперли в Арчетри и запретили продолжать исследования.
Станислав Гроф
Если история науки и способна чему-то научить, так это тому, что факты, не устраивающие власти, невозможно скрывать до бесконечности. Галилей, как мы знаем, не сдался. Он тайно переправил свои рукописи в другое место, и после его смерти они были опубликованы, дав сильнейший толчок не только развитию астрономии, но и заложив основы будущей общей экспериментальной физики. То же самое можно сказать и о психоделическом движении — хотя оно и умерло, но «лженаучные» исследования ЛСД возродились в новых направлениях психологии, в частности в трансперсональной психологии.
И если существует человек, в котором воплотилась эта преемственность, так это чехословацкий эмигрант Станислав Гроф, который не только является одним из основателей трансперсональной психологии, но также принимал участие в исследованиях ЛСД еще в шестидесятые годы. Гроф начал работать с ЛСД в Праге в 1954 году. В 1967 году он приехал в США на годовую стажировку в госпитале Альберта Карлэнда в Спринг-Гроув в Кэтонсвилле (штат Мэриленд), но когда советские танки вторглись в Чехословакию в 1968 году, Гроф попросил политического убежища в США.
«В Праге с ЛСД не было никаких проблем, — рассказывал Станислав Гроф во время моего визита в Исаленский институт, где он последнее время постоянно работает. — Проблема заключалась в другом: как объяснить государству, чем мы занимаемся. Упоминать Фрейда и иже с ним было никак нельзя, следовало как-то избежать вообще всяких намеков на то, что это имеет отношение к психоанализу. И конечно ни в коем случае нельзя было и упоминать ничего мистического — марксизм и религия несовместимы». Это могло показаться Грофу насмешкой судьбы — но западная наука оказалась ничуть не более либеральной. Как раз в то время, когда Гроф решил остаться в США, ЛСД был категорически запрещен. Гроф остался с грудой необработанных и не до конца проверенных данных — результатами пяти тысяч ЛСД-сессий. Исходя из этих материалов, Гроф создал собственную модель внутреннего пространства, в общем сходную с той, о которой писали Мастере и Хьюстон, но имеющую несколько важных отличий.
Как и Мастере с Хьюстон, Гроф обнаружил четыре ступени психоделического опыта. Первая была традиционным хранилищем образов и цветов. Мастере и Хьюстон называли его чувственным, Гроф — эстетическим. Вслед за тем следовала область, которой интересуется традиционная психотерапия. Гроф называл ее областью психодинамики (у Мастерса и Хьюстон — область памяти и анализа). Но дальше их модели расходились — начиная с третьего уровня. Гроф считал, что заложенная в мозге биографическая информация хранится в КОЭКС-системах,[132] каждая из которых содержит информацию по отдельным переживаниям: унижению, насилию или любви. Используя ЛСД в качестве «усилителя сознания», можно изучать эти КОЭКС-системы — до тех пор, пока спустя десяток опытов человек не переходит на следующий уровень, который Гроф назвал перинатальным.
Область перинатального — это, вероятно, самое интересное и самое революционное в модели Грофа. Хотя в ней содержатся все символические образы, описанные у Мастерса и Хьюстон, Гроф указывает источник этих образов — физиологический процесс рождения человека. Гроф предполагал, если выражаться терминами Лири, что это действительно физическое путешествие из уютной матки, по каналу, в мир — к светлым образам первого импринтинга, действует как основополагающий принцип формирования большей части подсознательного. Гроф считал, что ему удалось добиться определения четырех базовых перинатальных матриц, практически связанных с определенными физическими этапами процесса рождения, но в действительности их корни уходят гораздо дальше, в биологическую историю человечества. Кроме того, что они обладают «специфическим эмоциональным и психосоматическим содержанием, — пишет он в недавно опубликованной книге «За пределами разума», — эти матрицы также являются основополагающими принципами формирования для других уровней подсознательного. Элементы КОЭКС-систем биографического уровня связаны с физическим насилием и жестокостью, опасностью, расставанием, болью или удушьем, что очень близко по содержанию к определенным аспектам базовых перинатальных матриц. Обнаруживается также, что перинатальные матрицы связаны с множеством трансперсональных элементов, таких, как архетипические образы Великой Матери или Ужасной Матери Богов, Адом, Чистилищем, Раем или Небесами, мифологическими или историческими аспектами, идентификацией себя с животными и опытом прошедших реинкарнаций».
Гроф описывает перинатальное как точку пересечения личностного и коллективного подсознательного. Частично вырастая из понятий традиционной психологии, оно в то же время требует новых основных принципов для описания и изучения. Эти новые основные принципы Гроф и назвал трансперсональной психологией. В общем же, хотя он и жалеет об утрате ЛСД как прекрасного инструмента для исследований, однако сумел разработать определенное количество ненаркотических техник, которые работают не хуже.
«ЛСД просто опередил свое время, — сказал мне Гроф в Иса-лене. Мы стояли на обрыве и смотрели, как внизу прибой бьется о прибрежные камни. — Он появился еще до того, как ученые выработали определенную теоретическую систему взглядов, способную примирить мистический опыт с перинатальным. В процессе создания и разработки этой системы взглядов ЛСД, к сожалению, был нами утрачен».