Она слышала, как отъехали грузовики, как на пару секунд над площадью повисло молчание, как с треском натянулись веревки. Но теперь Таня уже не оборачивалась – она не смела нарушить приказа Макса. Она почувствовала, что и внутри нее что-то оборвалось и рухнуло глубоко вниз.
Девушка не заметила, как снова начала плакать. Почувствовала, как ее прижал к себе брат и, успокаивающе приговаривая что-то, повел через тихие улочки, чтобы никто их не видел.
Что происходило в последующие дни, Таня плохо помнила. Она снова провела их, проплакав в кровати, в доме у Игоря.
Время шло, и Таня поняла, что ей надо продолжать жить, несмотря на все свои потери. Постепенно жизнь ее нормализовалась, но девушка чувствовала, что теперь все точно не будет так, как было прежде. В ее жизни теперь не будет Макса.
Потом она узнала, как схватили Макса. Он вернулся за ней в город – хотел попытаться снова увезти ее с собой. Но ему не повезло – Ростов уже был освобожден, поэтому Риделя поймали советские солдаты. Кто-то выдал Макса, рассказав, что он летчик. Судьба его была решена.
Позже она узнала от Юговцев, пока те еще были в Ростове, что и Йоахим Ридель был убит – его застрелили, поймав в гестапо, когда тот вернулся туда за чем-то за день до освобождения. Узнав об этом, Таня пожалела, что не знала, где живет его семья – ей почему-то захотелось написать его жене.
Шли дни, наступил сорок четвертый год. Коля ушел с партизанами дальше гнать немцев, Таня же помирилась с мамой и близко сдружилась с Игорем, который остался в Ростове.
Она часто вспоминала не только о Максе, но и о Йоахиме. Она была благодарна им не столько за своей спасение, за все, что они делали для нее во время оккупации, сколько за дядю Мишу. Позже, намного позже освобождения Ростова Таня узнала, что Михаил Иванович был спасен от расстрела вместе с ней – Йоахим вытащил и его. И узнала она об этом внезапно – случайно встретилась с дядей на рынке.
Михаил Иванович вкратце рассказал ей обо всем, чтобы было с ним, когда их поймали. Рассказал также и о плане Витцига: тот собирался расстрелять всех, кто находился в той яме, но только не Таню. Эрих хотел, чтобы расстреливали медленно – одного за другим, чтобы последними остались Таня и ее дядя. Потом он заставил бы смотреть на то, как застрелят и его, дядю Мишу, тяжело избив перед этим. А после, когда не останется никого кроме Тани, он бы еще долго издевался над ней, избивая и требуя нужную ему информацию. Все это Михаил Иванович узнал от самого Витцига, который зачем-то рассказал ему о своем, как он выразился, гениальном плане.
После Дня Победы, когда в город вернулись с фронта и танин отец, и Коля, Дядя Миша вернулся к себе в Краснодар, где его ждала его жена Маша. Таня тогда вместе с мамой провожала его на вокзале.
Вся же информация о том, что Таня Зимина состояла в рядах отряда Югова была уничтожена до того, как Югов был убит, – об этом позаботился дядя Миша. Таню несколько раз вызывали на небольшие разговоры о ее деятельности во время войны, но она лгала, утаивая настоящую правду. Она-то знала, что будет с ней, скажи она им всю правду – сразу бы упекли в лагерь.
В квартире Лизы Булавиной Таня после освобождения Ростова была лишь один раз – забрала все свои вещи, а также все, что у нее осталось от Риделей. Подаренные ей фотографии Макса, черные замшевые туфли и духи она хранила в отдельной коробке, которую она запрятала глубоко в шкаф – чтоб лишний раз не напоминать себе о прошедшем.
В бар Таня тоже не возвращалась. Она не знала, что было с ним последние два года. Слышала лишь, что после войны вернулся Машков и привел его в порядок. Зою она также больше никогда не видела – наверняка та ушла с немцами.
Время шло. Дни сменялись неделями, недели – месяцами, месяцы – годами. Таня успела свыкнуться с тем, что прошлого не воротишь, и потому жила настоящим. Ее внутренние раны зажили, но оставили на память о себе глубокие шрамы. Она повзрослела, устроилась на работу, с которой ей помогла мама. Она жила в свободной стране, но не чувствовала никакой от этого радости.
Ветер взъерошил ее волосы. Заправив выбившуюся прядь за ухо, Таня вздохнула и открыла глаза.
Та же пристань, тот же день, та же погода. Разве что прошло так много времени…
– Макс, – тихо позвала она, оглядываясь по сторонам. – Максим!
Из-за дерева, заливисто смеясь, выбежал маленький мальчик и, подбежав к ней, ухватился за край ее пальто своими маленькими пальчиками. Пряча лицо в складках ее пальто, он продолжал смеяться.
– Максим, отлепись от мамы, – к ним подошел мужчина в темном пальто. Поправив танину шаль, он приобнял ее, взъерошив волосы мальчика.