Констанс опустилась на стул.
— Как вас зовут?
— Мария Казулина.
— Мария, я забуду это недоразумение. Но взамен хотела бы получить от вас помощь.
Горничная насторожилась.
— Какую помошь?
— Мне нужно время от времени бывать на нижних палубах, болтать с рабочими, стюардами, другим персоналом. Вы могли бы меня представить, за меня поручиться.
— Вы работаете на судовую компанию? — встревожилась женщина.
Констанс покачала головой:
— Нет. У меня свои причины, личные. Никакого отношения к судовой компании. Простите, если я не могу сейчас выразиться определеннее.
Мария Казулина немного расслабилась, но не до конца.
— У меня могут быть неприятности.
— Я буду действовать очень осторожно. Мне просто нужно пообщаться с людьми, кое-что узнать.
— Что?
— О жизни на борту судна, о всяких необычных событиях, сплетни о пассажирах. И не видел ли кто-нибудь в одной из кают некий предмет.
— Сплетни о пассажирах? Не думаю, что это хорошая идея.
Констанс помедлила в нерешительности.
— Миссис Казулина, я скажу вам, в чем тут дело, если вы пообещаете никому об этом не рассказывать.
После некоторых колебаний горничная согласно кивнула.
— Я ищу одну вещь, спрятанную на борту судна. Предмет религиозный и очень ценный. Надеялась пообщаться с обслуживающим персоналом, узнать, не видел ли кто чего-то подобного в одной из кают.
— А этот предмет, который вы упомянули, что это такое?
Констанс немного помолчала.
— Это длинный узкий деревянный яшик, очень старый, с необычной надписью.
Мария некоторое время размышл яла об услышан ном. Потом выпрямилась.
— Тогда я помогу вам. — Несмотря на улыбку, на лице ее явственно отразилось волнение. — Так утомительно работать на круизном судне, а это добавит в жизнь немного разнообразия. Да еще если с добрыми намерениями…
Констанс протянула руку, и они обменялись рукопожатием.
Мария внимательно посмотрела на девушку:
— Я добуду вам форму, такую же, как у меня. Нельзя, чтобы в служебных помещениях вы появлялись одетой как пассажирка.
— Благодарю вас. Как мне с вами связаться?
— Я сама свяжусь с вами. — Мария подняла с пола книгу и подала Констанс. — Спокойной ночи, мисс.
Грин на миг задержала ее руку и вложила книгу в ладонь.
— Возьмите. И пожалуйста, не называйте меня «мисс» — просто «Констанс».
Мария с улыбкой отступила к двери и вышла.
Глава 15
Первый помощник капитана Гордон Ле Сёр за свою морскую карьеру побывал на десятках капитанских мостиков — от адмиральских катеров и эсминцев до круизных судов. Капитанский мостик «Британии» не напоминал ни один из них. Он был довольно тихий, ультрасовременный, просторный и по ощущению странно неморской — со своими многочисленными компьютерными экранами, электронными пультами, круговыми шкалами, наборными дисками и принтерами. Все на мостике являло собой образец ультрасовременных технологий. Больше всего он напоминал, рассуждал Ле Сёр, пост управления на французской ядерной установке, где он побывал в прошлом году. Руль теперь назывался Комплексной рабочей станцией системы капитанского мостика, а стол с панелями — Центральным пультом управления навигационным комплексом. Сам штурвал являл собой великолепный образчик жанра из красного дерева и отполированной меди, но находился здесь только потому, что захаживавшие на мостик пассажиры желали его видеть. Рулевой никогда его не касался, и помощник капитана порой задавался вопросом, был ли этот предмет вообще связан с рулем. Рулевой управлял кораблем с помощью комплекта из четырех джойстиков, по одному на каждый из движительных комплексов плюс пара, контролирующая носовое и среднее подруливающие устройства. «Обороты» силовой установки контролировались набором дросселей в духе реактивных воздушных судов. Все это больше походило на сверхзамысловатую компьютерную игру, чем на традиционный капитанский мостик.
Ниже громадного ряда окон, простиравшихся от левого до правого борта, находился целый банк из десятков компьютерных терминалов, которые контролировали и передавали информацию о множестве параметров судна и среды: о двигателях, системах пожаротушения, приборах контроля герметичности, системах связи, метеорологических картах, спутниковых системах, — и бессчетное количество других показателей. Здесь также имелись два стола, аккуратно обложенных морскими навигационными картами, которыми, похоже, никто не пользовался.
Никто, кроме него, конечно.
Ле Сёр посмотрел на свои часы: двадцать минут первого. Бросил беглый взгляд на передние окна. Белое сияние, исходящее от лайнера, озаряло черноту океана на сотни ярдов во всех направлениях, но само море осталось так далеко внизу — целых четырнадцать палуб отделяли капитанский мостик от плеска волн, — что, если бы не размеренная судовая качка, можно было бы с тем же успехом представить себя на крыше небоскреба. За пределами светового пятна лежала ночь с едва различимой линией горизонта. Давным-давно остался позади медленно пульсирующий огонь Фалмоутского маяка, а вскоре вслед за ним и Пензансского. Теперь — только открытый океан, до самого Нью-Йорка.
Весь штатный состав капитанского мостика сейчас находился здесь, с того самого момента как отбыл саутгемптонский лоцман, выводивший судно из пролива Ла-Манш. Было даже, пожалуй, тесновато. Все палубные офицеры хотели оказаться полезными на первом отрезке пути дебютного рейса «Британии», величайшего судна из когда-либо украшавших Мировой океан.
Старший помощник капитана Кэрол Мейсон вела разговор с вахтенным офицером. Голос ее был таким же деловитым и спокойным, как и вся атмосфера на мостике.
— Текущее состояние, мистер Виго?
Вопрос для проформы — новая морская электроника предоставляла всю текущую информацию, постоянно выводя ее на дисплеи. Но Мейсон была привержена традиции, а кроме того, педантична до мелочей.
— Судно движется со скоростью двадцать семь узлов, точный курс два пять два, движение малой интенсивности, волнение моря три балла, ветер легкий к левому борту. Приливное течение с северо-востока, чуть больше одного узла.
Впередсмотрящий одного из крыльев мостика обратился к вахтенному офицеру:
— В четырех румбах справа по курсу корабль, сэр.
Ле Сёр кинул взгляд на электронный информационный дисплей морской карты, отразивший эхосигнал.
— Вы видите его, мистер Виго? — спросила Мейсон.
— Я слежу за ним уже некоторое время, сэр. Он похож на сверхтяжелый нефтяной танкер, идет пересекающимся курсом, скорость двадцать узлов, расстояние двенадцать миль.
Ощущения тревоги не было. Ле Сёр знал, что «Британия» — судно, обладающее в данном случае преимущественным правом прохода, а у встречного корабля, который должен уступить им дорогу, впереди масса времени, чтобы сменить курс.
— Дайте мне знать, когда он повернет, мистер Виго.
— Есть, сэр.
Для уха Ле Сёра обращение «сэр» по отношению к женщине-старпому всегда звучало странно, хотя такова стандартная общепринятая форма как в военно-морском, так и в гражданском флоте. В конце концов, среди старпомов так мало женщин.
— Барометр все падает? — спросила Мейсон.
— На полделения за последние тридцать минут.
— Очень хорошо. Придерживайтесь настоящего курса.
Ле Сёр украдкой взглянул на нее. Мейсон никогда не говорила о своем возрасте, но он догадывался, что ей около сорока; трудно точно определить возраст тех, кто всю жизнь в море. Высокая и стройная, как статуэтка, привлекательная, в этаком специфическом стиле — образец серьезности и деловой компетентности. Коротко подстриженные каштановые волосы заправлены под капитанскую фуражку. Лицо сегодня слегка разрумянилось — возможно, из-за волнительности происходящего: ее первый рейс в качестве старшего помощника. Ле Сёр смотрел, как она двигается по мостику: спокойный взгляд на экраны здесь, негромкое слово кому-то из команды там. Во многих отношениях она была идеальным офицером: несуетная, с негромкой спокойной речью, лишенная мелочности и диктаторских замашек. Требовательная к подчиненным, она и сама работала усерднее кого бы то ни было. А еще — источала некий магнетизм надежности и профессионализма, который встречаешь только у лучших офицеров. Команда отвечала ей любовью и преданностью.