— Вы зачем приперлись? — сказал вдруг Кош кому-то в коридоре. — Я сказал на улице ждать! А тебе, ефрейтор, после укола вообще надо сесть и сидеть. Там антибиотик широкого спектра — хрен тебя знает, как твои кишки себя поведут.
— Да я только полежать хотел, товарищ Кош, — просительно сказал Буль.
— Ладно, сейчас тут разберемся, и ляжешь.
— Кош, — Танк пошевелил пальцами в воздухе, — сходи, принеси флягу.
— Пойдемте, — сказал Кош, обращаясь к «солдатам». — Поможете мне. А я все по дороге объясню.
Он вышел в коридор. Танк проводил его взглядом и снова уставился на Штыка.
— Первый раз вижу такого контролера, — доверительно сказал он, поигрывая пистолетом. — С первого взгляда и не скажешь.
Штык, с трудом осмыслив услышанное, криво усмехнулся:
— А как же презумпция невиновности?
— Да где же я тебе среди Зоны следователей, прокурора и судью отыщу? — весело удивился Танк. — Сейчас водочки примешь — вот тебе и вся презумпция. А то смотри, не будем мучиться. Один выстрел — и тема закрыта.
— Лучше все-таки помучиться, — нашел в себе силы улыбнуться Штык, чувствуя, как тягучим киселем плывет все пространство вокруг.
— Ну ладно, давай попробуем, — покладисто согласился Танк.
Прошло несколько минут. Кош вернулся один, неся в руках флягу и металлическую кружку.
— Готов?
— А закусить не найдется?
— В аду тебе черти барашка уже поджаривают, — грубо сказал Танк.
Откуда-то с улицы донеслась автоматная очередь и пару раз грохнула снайперская винтовка.
— Что там? — Танк повернул голову к окну и кивнул Кошу.
— Да нашли что-то, похоже. Ничего серьезного, сигналов не видно вроде никаких.
— Ну тогда продолжим.
В коридоре раздался топот, и в дверном проеме появился Буль.
— Ну что вы боитесь одни посидеть? — чуть раздраженно сказал Кош. — Как голова? Не хочется больше идти Генерала проведать?
— Никак нет, — внезапно отозвался Хомяк, появляясь за плечом Буля. — Никакой он нам не генерал — теперь-то стало понятно. Морочил голову, мутант проклятый.
— Точно так, — с готовностью поддержал «рядового» Буль. — Не хочется ни капельки даже рожу его видеть поганую.
Штык криво усмехнулся. Он не питал иллюзий, что «солдаты» будут за него хоть как-то заступаться. Но все произошло настолько быстро, что теперь он ощущал непередаваемую горечь предательства собственными людьми.
Танк тем временем взял флягу с большим съемным колпачком, под которым обнаружилась закручивающаяся крышка. Налил в кружку до половины прозрачной жидкости и протянул Штыку. При мысли о том, что сейчас придется пережить, Штыка аж передернуло. Но альтернатива была несопоставимо хуже. Он быстро взял кружку и опрокинул ее содержимое в рот.
«А ведь речь шла о водке», — успел подумать Штык, когда горло опалила хорошая доза чистого спирта. Потом ему стало все равно. Было в этом что-то глубоко ироничное: Зона дала ему три дня побарахтаться после отравления алкоголем, чтобы убить руками «долговцев» за неумение пить. И даже страшный зуд по всему телу не стер слабую сардоническую улыбку с его лица. За последние три дня он умудрился выпить спирта столько же, сколько за всю предыдущую жизнь.
Танк удовлетворенно осмотрел распростертое тело у себя под ногами:
— Ну вот, теперь уж точно все ясно. Кош, тащи эту тварь отсюда. Думаю, сегодня тут заночуем — надо еще поселок зачистить до конца. Так что нечего мозгами стены пачкать. Лучше к «плешке» какой-нибудь отведи.
— Давайте мы поможем, — сказал вдруг из коридора Хомяк.
— Дайте я сам эту гадюку шлепну, — кровожадно добавил Буль. — Он, сука, мой автомат себе забрал: «калашик» с глушителем. Дайте я из него и порешу мутанта!
— Ну вот видишь, и помощники тебе нашлись, — ухмыльнулся Танк. — На лестнице у двери твой автомат, ефрейтор. Или кто ты там. Забирай. Кош, процесс проконтролируй.
Штык почувствовал, как его подхватили с двух сторон под руки и потащили через коридор и дальше по лестнице прямо на улицу.
— Сейчас за все сочтемся, — бубнил по дороге Буль. — И за автомат, и за обиды нанесенные, и за то, что жрать не давал. Сейчас я те устрою поиграть.
На улице Кош было остановился, но Хомяк тут же кивнул в сторону ворот:
— Вот там «плешка» хорошая есть. Видели, пока тут обживались.
Штыка вытащили за ворота и поволокли направо, по остаткам асфальтовой дороги. Прекрасно осознавая, что доживает свои последние минуты, Штык хотел вспомнить что-нибудь хорошее из своей жизни или успеть додуматься до какой-нибудь очень важной мысли, но в голове было пусто и холодно. Окружающее пространство воспринималось отстраненно, словно его не тащили на казнь, а просто показывали пугающе реалистичный боевичок, по завершении которого актеры сотрут бутафорскую краску и пойдут в буфет отметить удачную премьеру. И даже вся жизнь целиком никак не хотела пробегать перед глазами.