Папа помедлил, но потом понимающе кивнул, провожая меня взглядом. Он у меня такой хороший. А я ушла. Мне было не по себе, оставлять его без объяснений. Наверно, ему было обидно, хоть он и не показывал этого. Но сначала мне надо было поговорить кое с кем другим. И срочно.
Я бежала по улице к дому Лу, даже не представляя, что буду ей сейчас говорить. Но мне надо было её увидеть. Хоть она и выгнала меня. Я звонила и звонила в дверь её квартиры, но мне так и не открыли. Даже барабанила кулаком, а потом и ногой, в надежде, что на меня обратят внимание. И только проходившая мимо нетрезвая женщина, посмотрела на меня понимающе и сказала прокуренным басом:
«Не стучи, уехала твоя подруга, совсем недавно, с вещами. И с парнем каким-то. Не сказала тебе, да? Все они подруги такие, сволочи», ― и она ушла, продолжая что-то бормотать себе под нос.
Я растерялась. Уехала, значит, вместе с Марком, а мне не сказала. Действительно, а зачем? Ведь я, как и мой папа, могу принести несчастье их семье. Пусть уезжает, прячется, забудет обо мне, наверное, для неё с Марком это к лучшему. Она не узнает про меня, про нас...
Я спускалась по лестнице, сжав до боли кулаки, и почти ненавидела Лу. Да и Марка заодно. Хотя в душе понимала, что, уехав, они, возможно, спасли свою жизнь. Лучше сразу обрубить все концы и жить дальше. А я, ну что со мной будет? Прекрасно обойдусь и без этой стрёмной парочки. У меня нормальная жизнь, и подруги хорошие, не то что Лу. Жила же без неё и дальше буду, и вспоминать о ней себе запрещу. Я такая сильная, такая...
На улице шёл снег. Я стояла, подставив заплаканное лицо снежинкам, и ловила их ртом как в детстве. Наверно, это выглядело очень глупо. Но мне было всё равно. Вот пусть только кто-нибудь ко мне подойдёт и скажет, сразу получит удар моего «весеннего ветерка». Я усмехнулась. Почему-то память тут же подсунула мне лицо Марка: кривая ухмылка, смеющиеся глаза, чуть вьющиеся такие красивые каштановые волосы, сильные руки. Я прошептала:
«Привет, дядя Марк! Удачи тебе и твоей сестрёнке», ― я больше не злилась, перегорела, наверное. Потопталась на детской площадке, села на качели и начала потихоньку раскачиваться. Варежки второпях забыла надеть. Руки быстро покраснели на морозе. Но я совсем этого не замечала, вцепившись в металлические качели и продолжая раскачиваться всё сильнее и сильнее.
Меня не остановил даже злобный окрик какой-то курившей в сторонке полной мамаши с карапузом лет трёх.
― Эй, корова! Тебе сколько лет, что ты на детские качели забралась? Сейчас я тебя отсюда живо сниму!
Я продолжала раскачиваться, мысленно ответив грубиянке:
«Тётенька, а у вас дома утюг включён, и чайник на плите выкипает, ― и со смехом наблюдала, как подхватив ребёнка под мышку, она помчалась в подъезд, забыв обо мне.
Накатавшись, поняла, что почти успокоилась и пошла домой, засунув в карманы заледеневшие руки. Там, наверное, уже мама с Ромкой пришли, интересно, что они вкусненькое купили? Я такая голодная...
Часть 1 Глава 12
Дома царила суета. Ромка по десятому разу рассказывал родителям о своих впечатлениях после посещения «Елки», совершенно забыв, что они были там вместе с ним. Стоило мне войти в дверь, как он набросился на меня, гордо демонстрируя свой «подарок», полученный от Деда Мороза. Я покорно исполнила роль «хорошей старшей сестры», выслушав его восторженную болтовню и одобрив мешочек с конфетами, буркнув: «Вот это да! Круто!» ― и тут же переключилась на маму.
― Мам! Есть хочу, когда будем обедать?
Мама улыбнулась. Последнее время она чувствовала себя лучше, чем радовала всех нас. Я посмотрела на её осунувшееся бледное лицо и вдруг поняла, что не позволю никакой болезни отнять её у меня. Поддавшись внезапному порыву, крепко её обняла. И мысленно пожелала ей сил в борьбе с болезнью и полного выздоровления. Я даже зажмурилась, посылая ей всю свою любовь.
Мама очень обрадовалась такому проявлению моих чувств, в уголках её глаз появились маленькие слезинки. Она поняла меня без слов и крепко обняла в ответ. Так мы и стояли, обнявшись, а папа с Ромкой с удивлением смотрели на нас.
― Ну, обед готов, быстро все за стол! - скомандовала, совсем как раньше мама, хотя голос её немного дрожал. Мы сели обедать, и за столом снова царили смех и веселье, словно и не было этих трудных для всех нас лет. Я понимала, что до настоящего счастья нам ещё далеко. Борьба за маму впереди, но именно сейчас поверила, что у нас всё получится...
«У нас отличная семья, ― думала я, глядя на родителей и брата, ― мы обязательно справимся со всеми трудностями, и никакие чужаки нам совершенно не нужны».
Ну, вот опять я про них вспомнила. А ведь дала себе слово больше не думать об этом. Но, видно, это не так просто сделать. Быстро доев, ушла к себе. Села за стол, включила лампу и, достав из пенала разноцветные ластики, запустила их в полёт вокруг зелёного абажура.
Я наблюдала за их неторопливым кружением, изменяя то направление их движения, то скорость вращения маленьких «спутников», и думала. Думала о том, о чём совсем недавно запретила себе даже вспоминать. О сегодняшнем разговоре с папой, о Лу, Марке и себе.
Почему моя прабабушка Матильда хотела, чтобы папа покинул семью? Чем маленький ребёнок ей не угодил? Может быть, дело не в нём, а в той, что должна была у него родиться, когда он вырастет? Я ― настоящая угроза для её внуков, которых прабабушка сама воспитала. Как там про неё Лу говорила ― «настоящая ведьма».
Если «ведьма» знала об опасности, грозящей будущим внукам, возможно, она знала и о том, что дочь ей уже не спасти. Значит, прогоняя моего отца, она пыталась спасти Лу и Марка. Жестоко, но понять её можно. Но бабушка Эмма очень любила сына, защищала его от нападок своей матери. Почему же, в конце концов, передумала и отказалась от него?
А что, если всё было совсем не так, и бабушка Эмма отдала папу на воспитание хорошим людям, чтобы спасти его, обречённого жить по их ужасным законам. И только благодаря этому мои папа и мама счастливы вместе, и появились мы с Ромкой. Это тоже было жестоко по отношению к ним обоим, и матери, и сыну, но зато папа теперь свободен. И не знает об этом, и так и не простил свою маму. Кошмар.
Я разволновалась, и мои маленькие «ластики-спутники» упали на стол. Взяла себя в руки и снова заставила ластики летать, надо было тренировать концентрацию. Решила серьёзно отнестись к своему новому «я». Учить меня некому, поэтому буду учиться сама. Раз «ведьма» считала меня «злом», значит, могут быть и другие, согласные с ней в этом. Тут мне пришёл на ум тот ужасный сон, и я вздрогнула, отгоняя прочь эти воспоминания. В любом случае, я должна уметь защищаться, знать бы ещё, как это делать...
О чём я только думаю, ведь давно знаю ответ ― кольцо. Оно меня защитит. Я ― дочь старшего сына в семье, значит, главная наследница кольца. Вот почему оно так легко приходило ко мне, стоило мне только пожелать этого.
Мне надоело гонять ластики, я встала из-за стола и тут увидела в углу это. Что-то тёмное и бесформенное лежало на полу рядом со шкафом и не шевелилось. В другое время я бы билась в панике. Но, благодаря дядюшке Марку, мне это больше не грозило. Сердце билось ровно, но страшно было по-настоящему. Так хотелось закричать ― «помогите», но горло перехватило, и я могла только беззвучно шевелить губами.
Секунды текли медленно, но «темнота» в углу не шевелилась и никак себя не проявляла. Чуть дыша, кое-как дотянулась до переключателя на стене и включила в комнате свет.
― Ёшкин кот! ― прорезался мой голос, ― не может этого быть, это же...
Я протянула руку к странному предмету и через мгновение в руках у меня была шуба Лу. Она, родимая, точно-точно. Вот и ушки, так хорошо спрятанные на капюшоне среди клочков чёрно-серого меха. Не веря своим глазам, я крутила шубу в руках, пока из её складок на пол не выпал сложенный кусочек бумаги. Я положила «меховую шкурку» на кровать и развернула листок.