Неожиданно дверь в таверну хлопнула, следом раздался глухой стук каблуков, и не успел аииритянин обернуться, как соседний стул рядом заняла незнакомка. Она сняла с плеча тряпичный дорожный мешок и стала его развязывать, обращаясь к служанке:
– Доброго вечера. У меня крупный заказ, – начала она, извлекая объемную посудину из своей поклажи. – Сюда до краев вашей похлебки. Только мяса побольше. Две буханки черного хлеба, копченую кабанью ногу. Есть такая? Чудно. Десяток яблок, три бутылки настойки.
Она освободила с пояса денежный мешочек и отдала горсть серебряных монет.
– И еще мне нужен ночлег, – подсчитывая остаток наличности, незнакомка вздохнула с досадой. – На одну ночь.
После завершения сделки она опустила голову на сложенные руки и тихо забормотала сама себе под нос. Аииритянину даже причудилось, будто девушка говорила на двух языках, иногда приплетая незнакомые ему слова. Ее речь не была похожа на традиционный сикурианский. Что-то подобное юноша слышал впервые.
Почувствовав чужое внимание, незнакомка настороженно покосилась в сторону, и аииритянин увидел ее глаза. Она оказалась чистокровной мидирианкой. Зеленый цвет радужки и светлые волосы были отличительной чертой выходцев из Мидира.
По какой-то причине девушка не пожелала вступать в беседу и проигнорировала юношу. Вскоре к стойке подошла прислуга и аккуратно выставила замотанный в ткань котел, наполненный мясной похлебкой; мидирианка вскинула дорожный мешок и стала погружать в него тяжелую посудину.
– Благодарю за еду, – покинул свое место аииритянин и направился наверх в одну из спален. Напоследок он еще раз взглянул на незнакомку и поразился тому, как много провизии она закупила для себя одной.
С наступлением ночи в Саши стало тихо и свежо. Свет в окнах домов давно погас, и только мириады звезд сияли в небе.
В пустынной тишине аииритянин вышел на улицу и с облегчением вздохнул полной грудью. Изнуряющая жара его порядком утомила. Потянувшись, он всмотрелся в безжизненный песчаный пейзаж и направился к хлевам на территории таверны.
В этих постройках гости обычно оставляли лошадей и других животных. Под ногами поскрипывали дощатые полы, внутри пахло соломой и древесиной. Почти все стойла оказались пустыми, кроме одного, где виднелась одинокая тень крупного существа.
Навострив уши на звук шагов, зверь открыл глаза, и в темноте вспыхнули два ярко-синих огня с узкими черными зрачками.
– Это я, – помахал аииритянин. – Давай немного прогуляемся. Мне не спится сегодня.
В ответ ему раздалось басовитое мурчание. Юноша набросил седло на спину животному, затянул ремни и повел его на воздух. Под светом луны засеребрился пятнистый мех большой кошки. Крепкая и приземистая, она шагала возле хозяина, подергивая носом и усами. Длинный пушистый хвост раскачивался из стороны в сторону.
– Прокатимся до Сирпугана, – забрался верхом аииритянин, и зверь охотно рванул прочь от таверны.
Было одно удовольствие мчаться по пустым улочкам Саши навстречу спящему морю. Берег встретил аииритянина прохладным ветром, шумом волн и вкусом соли на губах. Добравшись, юноша сбросил с себя одежду, по пояс зашел в воду и нырнул с головой. Кошка разлеглась на берегу и издалека следила за хозяином.
– Дарбис, не хочешь освежиться? – отжимая волосы после заплыва, вернулся к зверю он. Его предложение кошку явно не заинтересовало, отчего аииритянин только улыбнулся. – Ты как всегда серьезна. Ладно, отдохнем еще немного и возвращаемся. Завтра снова в путь.
Юноша сел на песок, всматриваясь в даль темных вод, разукрашенных искрами отражений небесных светил. Лицо его было задумчивым. Он потянулся к сумке на седле и достал конверт с письмом. Знакомый почерк напомнил о близком человеке, которого было нелегко оставить на родине одного.
“Рен, брат, я рад, что ты наконец-то решился. За отца не волнуйся – я поговорю с ним и все объясню. И в остальном положись на меня. Только если ты все же решишь вернуться, я тебя поддержу. Это твое место по праву. Твой дом.
Лид.”
Аииритянин хмыкнул и спрятал послание. Мысли о доме и долге разрывали его душу на части. Но поступить по-другому он не только не мог, но и попросту не хотел. Если бы все сложилось иначе, возможно, ему не пришлось бы отказываться от прошлой жизни, дабы начать новую. Но только с чистого листа, добившись поставленной цели, юноша смог бы себя принять и, возможно, простить.