Он проделал все это, затем придержал меня, чтобы не дать мне слишком быстро подлететь вверх.
Моё тело болело - достаточно сильно, чтобы вызвать первые настоящие проблески страха.
Мои конечности лишь отчасти подчинялись командам мозга, когда я, следуя подсказкам его рук, дёргаными движениями выплыла через открытое окно с водительской стороны.
Я всегда умела надолго задерживать дыхание под водой. Я также всегда хорошо видела под водой. Мой папа называл меня рыбкой. В моем детстве, во время визитов в общественный бассейн, он засекал время и принимал от других родителей ставки картошкой фри и пивом на то, сколько я смогу продержаться под водой. Обычно мы выигрывали эти пари, но теперь я начинала беспокоиться о воздухе.
Я понятия не имела, насколько глубоко мы находились.
Я неуклюже работала конечностями во всех этих пузырьках, направляя своё тело к окну.
Осколки стекла кололи мою грудь и руки, затем процарапали ногу, пока я не отдёрнула её от краёв окна. Я издала булькающий звук, пока проталкивала себя через окно.
Затем я оказалась по другую сторону, в открытой воде.
Я смотрела на крышу и капот машины, пока GTX опускался на дно подо мной.
Ревик проплыл мимо меня, и я ощутила его пальцы на своей руке, побуждающие меня следовать за ним.
Над нами я мельком увидела лучи и искры света среди комков зелёного растительного вещества, вспомнила правила против утопления и последовала за пузырьками. Тяга на моей руке ослабла, как только я поплыла рядом с ним. Затем через просвет чистой воды я увидела облака и куски синего неба.
Когда я уже готова была вынырнуть, Ревик грубо дёрнул меня в сторону, направляя под поверхность воды прежде, чем я достигла открытого воздуха.
Я подавила панику, стараясь довериться ощущению, которое я чувствовала через его пальцы - ощущению некого намерения, которое я там улавливала. К тому времени, когда он позволил мне всплыть, я почти проиграла это сражение. Я паниковала по-настоящему, пытаясь отодрать от себя его пальцы, и солнечный свет куда-то пропал.
Он не отпускал меня, пока мы вместе не всплыли на поверхность, жадно хватая ртами воздух.
Как только я наполнила лёгкие воздухом, кашляя от всей той воды, что я вдохнула, я посмотрела вверх. Мы были под мостом. Земля находилась в нескольких сотнях метров от места, где Ревик держался на плаву. Я взглянула на землю, затем на самого Ревика, наблюдая, как он хватает воздух, пытаясь выровнять дыхание. Массивные цементные колонны возвышались по обе стороны от нас, грохочущий звук машин на мосту вверху эхом прокатывался над водой.
Звук вызвал у меня воспоминание.
Что-то в этом воспоминании принесло собой волну страха.
Я все ещё смотрела на нижнюю часть моста, когда пальцы Ревика сомкнулись на моей руке. Я ощущала в этом прикосновении извинение, но также и страх - достаточно страха, чтобы у меня перехватило дыхание. С прилипшими влажными волосами он выглядел иначе, и на мгновение я могла лишь смотреть на его лицо. Теперь я почти не узнавала его из-за того, каким бледным он был, и эта бледность лишь усиливалась влажными волосами и кровью сбоку его головы.
Лишь его глаза и губы выглядели такими же.
- Не ходи в Барьер, - для него оказалось сложнее перевести дыхание, чем для меня, и я видела, что он говорит с трудом. - Даже немножко, Элли. Если они найдут нас...
- Я не пойду, - я стиснула его руки в ответ. - Я не пойду туда, Ревик.
Поколебавшись, он кивнул. Этот страх в его глазах никуда не делся. Он все ещё не отпускал моей руки.
Я обеспокоенно всматривалась в его лицо. Он выглядел нехорошо.
- Ты можешь плыть? - спросила я.
Он посмотрел на своё плечо, в сторону берега, все ещё держа меня за руку, только теперь это ощущалось скорее так, словно он использовал меня, чтобы оставаться на плаву. Я ощутила его колебание, словно он раздумывал над моим вопросом.
- Давай, - сказала я.
Я позволила ему и дальше держаться за мою руку, а сама потянула нас к берегу медленными, сильными движениями рук и ног.
Мы добрались до каменистого берега, останавливаясь у каждой цементной опоры, чтобы дать Ревику отдохнуть. По безмолвному согласию мы не стали сразу выбираться из воды, а отправились южнее, выскользнули из одного частного дока и подбирались к другому, медленно продвигаясь вдоль линии берега.
Утреннее солнце скрылось за покровом облаков, и это помогло, делая все серым, пока полицейские лодки скользили по воде в сторону моста.
Я слышала плюхающие звуки вращающихся лопастей мотора и невольно проводила их взглядом. Некоторые вертолёты казались военными. Я гадала, были ли они из СКАРБ, из какого-то другого военного подразделения Мирового Суда, из антитеррористических сил нашего правительства или из военно-морского отряда, позаимствованного с побережья Такомы.
Мы спрятались под одним доком, затем под другим, стуча зубами и пережидая, пока они опишут круг и уплывут дальше. Мы не разговаривали, и я старалась не беспокоиться из-за того, что дыхание Ревика становилось прерывистым. Как раз когда возле моста и утонувшего GTX активность забурлила по-настоящему, мы выбрались на берег в публичном парке, пробираясь через густую растительность, которая заполняла воду у берега, а потом переходила в широкий газон с подстриженной травой.
Я помогла Ревику добраться до деревьев.
Я, наверное, выглядела весьма подозрительно в своей порванной униформе официантки и с босыми ногами, но Ревик выглядел ещё хуже, и не только из-за крови, которая все ещё стекала по одной стороне его лица. Я могла лишь надеяться, что никто не видел, как мы входим в лесистый парк, где деревья по крайней мере делали нас такими же неприметными, как любой бездомный.
Как только мы ушли из зоны видимости с берега, я помогла Ревику прислониться к дереву, затем скользнула вниз и села.
К тому времени он дрожал и побледнел настолько, что казался мертвецом.
Я осмотрелась по сторонам, ища что-нибудь, чем его можно прикрыть, затем решила, что скорость важнее. В данный момент копы сосредоточились на утонувшей машине.
Как только они увидят, что там никого нет, это изменится, и очень быстро.
Прилегавший к парку район не казался таким богатым, чтобы иметь наблюдение по всему побережью. Если так, то мы капитально облажались, поскольку наше присутствие уже автоматически записано и отправлено в СКАРБ и местным правоохранительным органам.
Пока что я вынуждена была рассчитывать на обычный уровень охраны для района, в котором проживала верхушка среднего класса - а это означало вышки на улицах, которые периодически делали снимки, а по ночам, возможно, флаеры. Это зависело от того, насколько развита паранойя у местных жителей.
Все ещё раздумывая над этим, я присела на корточки возле его ног.
- Эй, - я схватила его за руку, крепко сжимая, пока его глаза не открылись. - Не засыпай. Тебе нельзя спать, ладно? Мне нужно знать, что я могу довериться тебе, если уйду.
- Там есть безопасный дом...
- Ты говорил мне, - сказала я терпеливо. - Но мы не доберёмся туда таким образом. Ты ничего не можешь сделать в Барьере, так что нам надо добираться человеческим способом. Мне нужно найти нам одежду. И хоть одну идентификационную карту, чтобы пробраться через ворота.
Я видела, как он смотрит на влажную униформу, которая липла к моему телу, затем на мои окровавленные волосы. Он кивнул.
- Ладно.
- Ладно, - повторила я. - Не засыпай.
- Не засну.
- Пообещай мне.
Ревик поднял взгляд. Почему-то от выражения его лица стало тесно в груди. После кратчайшей паузы я осознала, что его взгляд выражал доверие. Он доверял мне позаботиться об этом.
Когда я подумала об этом, он стиснул мою руку, его длинный подбородок напрягся.