Умоляю, не говори ничего Бетти! Она не заслужила такого подвоха с моей стороны. Вероятно, нет мужа, который был бы кристально чист перед своей избранницей. Не являюсь таковым и я. Бывали случаи и обстоятельства, когда я не мог устоять перед женскими чарами и силой природного влечения. Однако твоя мать — лучшая из женщин! — не заслуживает мук ревности. А она будет страдать, как страдала бы любая жена от измены мужа… впрочем, уже покойного. Смею предположить, что ревность не имеет срока давности. Посему прошу тебя, сын, оградить Бетти от этих столь же болезненных, сколь и бесполезных переживаний.
Раз ты читаешь это мое послание, Николай, значит, я мертв. Теперь я могу с облегчением признаться: ужасное предсказание, что я умру бездетным, сделанное одним рекомендованным мне магом, не сбылось. За что я не устаю благодарить Всевышнего. Исходя из своего опыта, обязан предостеречь тебя от обращений ко всякого рода предсказателям и ясновидцам. Эти самозванцы способны внушить опасную веру в свои лживые пророчества. Человек не стойкий, способный поддаться чужой воле, рискует изломать себе жизнь.
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сообщить тебе в последнем послании. Надеюсь, моя просьба отложится у тебя в памяти, сын, и ты исполнишь данное мне обещание.
Письмо это сожги, дабы оно не попало в руки твоей матери и не нанесло ей душевную рану. Мы с ней прожили много лет в любви и согласии, и я никоим образом не желаю огорчать ее».
Внизу листка отдельной припиской был указан адрес Анны Андреевны Ремизовой, которая, судя по вышеизложенному, приходилась мне родной сестрой по отцу.
Я повертел письмо в руках, перечитал его и почесал затылок. Ну и задачка! Выходит, мне предстоит не просто познакомиться с сестрицей, а стать ее попечителем. Интересно, ей что-нибудь известно о моем существовании? Или она находится в том же неведении, в коем до сей поры пребывал и я?
Пожалуй, мне стоит предложить ей перебраться в Москву, и если она согласится, на первое время поселить… Где я ее поселю, черт побери? Сниму для нее квартиру? Закажу гостиничный номер? Приведу к нам домой?
Тогда я вынужден буду придумать какие-то оправдания для матери, чтобы та ничего не заподозрила. При том нет никаких гарантий, что новоиспеченная сестричка не выболтает тайну своего происхождения сразу же по приезде. В конце концов, она не обязана молчать. Правда, я могу поставить ей условие: она держит рот на замке, а я обеспечиваю ее жильем и деньгами…
Мысли каруселью закружились в моей голове. Я отметал вариант за вариантом, пока не выбился из сил.
«Так проблемы не решаются, — заметил второй Нико. — Не ставь телегу впереди лошади, парень. Сначала хотя бы погляди на эту Анну Ремизову, там поймешь, как правильно себя вести с ней».
— Ох-хо-хо! — выдохнул я, гадая, как бы мне изловчиться, чтобы и овцы остались целы, и волки сыты.
О, эти внебрачные дети! Короткая невинная интрижка, мгновение страсти, — и вот, милости прошу, извольте расхлебывать последствия. Недаром пуще всего я боялся этих самых последствий. Поэтому я в свои двадцать восемь лет холост и ни чуточки не жалею об этом. В своих отношениях с женщинами я прежде всего забочусь о том, чтобы ни одну из них не наградить ребенком и тем самым не дать ей повода для шантажа и необоснованных требований. Если уж я решусь иметь детей, то исключительно в законном браке…
«Тпрруу-у! — осадил меня внутренний голос. — Тебя не туда понесло, братец! Какие дети? Какая женитьба? Ты сперва разберись с дровами, которые наломал твой отец!»
Я скомкал злополучное письмо, положил его в серебряную пепельницу и щелкнул зажигалкой. Бумага занялась желтым пламенем, и через минуту от компромата осталась горстка пепла.
— Как будто ничего и не было, — пробормотал я, глядя на невесомый пепел. — Взять и забыть. Поставить точку в глупой сентиментальной истории.
Я оттягивал поездку к сестре, сколько мог. Прошли сорок дней со дня смерти отца, потом еще две недели, и я устыдился своего малодушия. Я даже не сообщил Анне о том, что она осиротела теперь уже окончательно. Я надеялся сделать это лично, а не по телефону. Наверное, я боялся… и как вскоре выяснилось, не зря.
Я оправдывал свое промедление тем, что не имею права оставить матушку одну в ее горе. Она перенесла два сердечных приступа и нуждалась в покое и уходе. К тому же заместитель отца еще не ввел меня полностью в курс дела управления компанией. Я был бы счастлив передать эти полномочия ему, но отец не простил бы мне капитуляции. Я неохотно, со скрипом вникал во все тонкости менеджмента и маркетинга.