Леня знал, что Эрик перестал есть мясо в тринадцать лет, еще в СССР, и как родители ни пытались его вернуть на истинный путь мясоедства, ничего у них не получилось. Он с ужасом описывал коллегам и друзьям, как однажды, мальчиком, отравился гуляшем в школьной столовой, после чего перешел на рыбу, но и это было роковым решением, и тогда он решительно остановился на растительной пище.
О слипшихся серых макаронах, квашеной капусте и селедке у Эрика тоже сохранились яркие рассказы. Самое печальное, что вынужденное раннее вегетарианство так и не спасло от сибирского хронического колита, который терзал его до сих пор.
— Да, я знаю, что ты кролик. Вот только откуда такое пузо себе отрастил? — и Леня шутливо ткнул пальцем в толстый живот Эрика.
— Ох, не знаю. Ты себе не представляешь, как я борюсь! Стараюсь. Ем все раздельно. Врач мой, диетолог, говорит, что нельзя смешивать углеводы с белками, а я обожаю кукурузные хлопья с молоком и бананами. В общем, все дело не в раздельном питании, а в том, что я природный обжора.
Очередь постепенно двигалась, и они уже были почти у кассы, когда Эрик бросил скучающий взгляд на тележку с бутербродами, сунул Лене деньги и рванул с места.
— Купи мне билет до Эвиана, только в один конец! Я сейчас вернусь!
Расталкивая толпу и смешно переваливаясь, невысокая упитанная фигура Эрика в одно мгновение оказалась у тележки. Через десять минут они уже шли к поезду, и Эрик на ходу с аппетитом уплетал огромный бутерброд с сыром, запивая кока-колой.
Леню он забавлял своей беспечностью и легкостью мыслей, а Эрику было приятно поболтать с ним по-русски, вспомнить свое советское детство. Частенько встречаясь с Леней в ООН, Эрик после работы приглашал Леню посидеть в ресторанчике. Сам себе заказывал салаты, а его потчевал ростбифом и устрицами. Эрик по своей незлобивой натуре со всеми был в приятельских отношениях. Он любил баловать друзей, особенно женщин. Все коллеги знали, сколько раз он был женат, сколько у него детей разбросано по свету, что жены, всегда красавицы, регулярно его бросали и грабили, а он, словно в награду, дарил им квартиры и дома. «Но я не жалею! Просто я не нашел еще ту самую, самую настоящую! Может, ты меня познакомишь с какой-нибудь русской девушкой оттуда?»
Вот и сейчас Эрик, заглядываясь на хорошеньких женщин, напомнил Лене: «За тобой должок! Когда ты меня сведешь со своей Нинулькой? Ведь обещал».
«Вот как только увижу ее, расскажу о тебе, и устроим встречу», — Леня представил Нинино личико, нарисовал ее мысленно в шикарном магазине при выборе шмоток и подумал, что она не только вполне впишется в коллекцию дам Эрика, но, может быть, он окажет и ей услугу. Она ведь только и мечтает о достатке, а тут такой случай, сумеет облапошить бедного Эрика, разденет его до нитки. Жаль парня, да он такие бешеные бабки загребает, что быстренько восстановит равновесие.
Вагон был набит до отказа, они подсуетились и заняли хорошие места в маленьком купе второго класса. Эрик уселся у окна и, дожевав последний кусок, вытянул откуда-то зубочистку.
Вошла пара старичков швейцарцев, Леня помог закинуть их крохотный чемоданчик в багажную сетку, резкий толчок, и платформа плавно поехала влево, оставляя позади воздушные поцелуи. Но это длилось лишь мгновение, свисток локомотива сообщил, что вокзал остался позади и что поезд покидает город; за окном совсем близко проплыли детская площадка, большие карусели, ботанический сад с застекленной крышей оранжереи, вагоны качнуло, развернуло почти лицом к Женевскому озеру и, словно любуясь им в последний раз, подарило на прощание фонтан и Альпы. Набрав обороты, состав окончательно вымахнул за городскую черту, и его пассажирам осталось каких-то тридцать километров, чтобы пересечь невидимую швейцарскую границу и въехать во Францию.
Дверь в купе энергично раздвинулась, пропустив пару здоровенных молодых людей с огромными рюкзаками. Один из них на ходу докуривал самокрутку, и старички недовольно зашикали. Парень засмеялся, приспустил стекло и выбросил окурок в окно.
Эрик тоже недовольно поерзал на месте и перешел на русский шепот:
— Вот видишь, до чего дошла наша молодежь. Курят свою траву, где хотят, не стесняются никого. Я тут как-то вечером пошел в кино, так думал, одурею от наркоты, экран весь как в тумане. У меня одна из дочек в Милане живет, в дорогой школе учится, я бешеные деньги за нее плачу, а она дурака валяет, по дискотекам шляется.