Выбрать главу

— Еврик хочу… — проканючил мальчик.

— Не давай, пап, ему еврик, у него уже есть в заначке пять евриков, — не отрываясь от куклы и не поднимая глаз наябедничала девочка.

— Ну-ка быстро за мной! — скомандовал спортивного вида папа и тревожно взглянув на Костю скрылся в соседнем зале.

С противоположной стены великий полководец всё так же гневно смотрел на Костю и поверхность мозаичной смальты из которой было сделано гениальное панно продолжало жить своей жизнью.

«Удивительно, как этим мастерам удавалась такая техника. Ведь если смотреть издалека, то можно принять за живопись…». Но тут Костя опять спохватился и кинулся к выходу.

* * *

Высоченное и уродливое здание гостиницы «Julia», в которой остановились русские туристы, всем своим видом и внутренним содержанием, только дополняло мерзкое настроение Кости. По телевизору по всем программам хохмили хохмачи, переодевались то в мужчин, то в женщин, с утра до ночи продавали ковры и дешёвые драгоценности, играли в покер и рулетку. Стены в гостинице построенной в начале шестидесятых были столь тонки, что ночью Костя слышал как справа от него за стеной кто-то громко стонет и храпит, а из неведомо каких щелей и дыр несло жареной рыбой.

Единственное, что смиряло Костю с его пребыванием, это то, что он жил на 20 этаже откуда открывался восхитительный вид на залив. За беззвучным скольжением по воде всевозможных лодочек, парусников и огромных кораблей можно было наблюдать часами. Жаль, что окно было намертво заколочено, и воздух в комнату попадал из зарешеченной щели под подоконником. Кондиционер не работал, отчего в номере было удушающе жарко!

Раздражала Костю не только грязь на улицах, но и невероятное количество нищих, среди которых было полно румын, украинцев и молдаван. Город кишел полицией и прямо в центре, у ратуши, среди бела дня, он был свидетелем настоящей киношной облавы.

Часы показывали девять вечера, за окном была теплая осенняя ночь, мерцающая как на воде, в небе и у подножья гостиницы тысячью живых огоньков. Автомобильный поток даже усилился и Костя с досадой подумал: «А ведь что-то хотел мне сказать Македонский… да этот болван со своими евриками сбил его».

Огромный лифт, в котором легко умещалось человек пятнадцать, опустил его в гостиничное фойе, он сдал ключ, вышел на улицу, повернул за гостиницу направо и пошёл дальше следуя плану нарисованному художником. На душе было погано и даже сейчас по пути к Барсу, он сомневался в правильности своего поступка. Но ему было бы ещё хуже останься он на ужин в гостинице, после чего пришлось бы опять выдумывать причины по которым он не может «расслабиться» в номере у Петра Иваныча вместе с Ниной и Раей… Молодые ездоки на стрекочущих на все лады мотороллерах неслись куда-то в ночь по своим весёлым делам, а Костя дошёл до туннеля, нырнул в его тускло освещённое чрево и в голове мелькнуло, что здесь могут легко пристукнуть. Он прибавил шагу, благополучно выбрался на поверхность и оказался на улице, которая шла вдоль набережной. Богатые особняки, гостиницы и рестораны береговой линии поражали роскошью, открытые лимузины в которых сидели нарядные люди то и дело подкатывали к подъездам.

Глазея по сторонам Костя наконец увидел красного осьминога с расходящимися во все стороны неоновыми лучами. Ресторан одной стороной выходил прямо к воде, вдоль фасада стояли пальмы в кадках, столики укрытые крахмальными белоснежными скатертями стояли и на улице. Несмотря на поздний час публика только собиралась, несколько нарядных пар уже сидело внутри, и Костя подумал, что зря он не переоделся, потому как в джинсах его могут и не впустить. Он робко переступил порог и к нему мгновенно подбежал молодой черноволосый официант. Белозубо улыбаясь он что-то очень быстро затараторил повторяя «прего, прего», вежливо зазывая вовнутрь, на что Костя ткнул ему в руки бумажку с именем Барса, после чего официант совсем расцвёл в улыбке и провёл Костю к столику. Приглушённое позвякивание дорогой посуды, серебряные ведёрочки со льдом, чёрный бок рояля, за которым уже сидел человек во фраке легко перебирая клавиши. У каждого стола лампа под абажуром, огромная стена застеклённой террасы открыта, у самых ног плещутся волны, а на них качается пара пришвартованных лодок…

«Ничего себе…» — только и успел подумать Костя, но фразу недооформил потому как перед ним возник художник. Его внешность преобразилась под стать всей обстановки. Свободная белоснежная блуза мягкими складками спадала на модные полу мятые парусиновые брюки, из под которых торчали остроносые ковбойские сапоги. Светлая вьющаяся копна волос Барса стянутая сзади чёрной ленточкой и каштановая короткая бородка с усами придавала его лицу нечто добродушно коти-ное. Да и вся полноватая среднего роста фигура удивительно точно дополняла его прозвище.