— Значит, у тебя все-таки есть талант. Я прав. Нашла же ты себя в деле.
— Нашла. А потом потеряла. Школу построили, всех строителей перебросили в другой район. И я опять осталась одна. Стираю рубашки, штопаю носки, готовлю обед мужу. Вечером он приходит домой, надевает пижаму, садится за стол, одно и то же бубнит: «Мы, геологи, открыли, мы нашли, мы разведали. Мы, мы, мы». А на меня даже не посмотрит, не спросит, что я делала, где была, не обратит внимания, что на мне новое платье, модная прическа. Иногда так хотелось, чтобы грянул гром или разорвалась бомба…
— Ты отчаянная.
— На словах. А на деле все было иначе. Старалась, терпела, тянула лямку. Думала: «Вышла замуж, так живи, как другие, будь покорной женой, теперь ты не одна, вас двое». Как ни мучилась, ничего не могла с собой поделать, все шло врозь. Хоть и было нас двое, а жила я сама по себе, одна на всем свете. А муж и не замечал моего одиночества. Не знал и не ведал, что творилось в моей душе. Что ему до меня? Он счастлив, он в восторге!.. Кажется, пора звонить ему.
Она поднялась с дивана, с веселым азартом пошла к телефону.
Иван смотрел на нее, курил, с интересом ждал. На этот раз Федор сразу ответил. Звук в трубке был такой сильный, что Иван слышал все слова Федора.
— Алло! Алло! Слушаю! — закричал Федор, когда Надя набрала номер.
— Федор? Это я, Надя.
— Что с тобой? Ты жива, здорова?
— Жива и здорова. Ты не кричи, а внимательно выслушай, что я скажу.
— Да я чуть с ума не сошел! Звонил по всем паркам такси, ездил к Склифосовскому опознавать труп одной женщины, сегодня ночью разбилась на машине. Никаких документов нет, лицо изуродовано. Жуть! Гляжу, она в черной котиковой шубке и в белых ботиках. Сразу от сердца отлегло, я обрадовался — не ты.
— Послушай, Федор! — крикнула Надя раздраженным голосом. — Я жива, здорова и больше к тебе не приеду.
— То есть, как это не приедешь? Я уже приготовил завтрак и жду. Приезжай немедленно. Да, кстати, не знаешь, доехал ли Иван? Ты, кажется, была с ним в одной машине?
— Доехал. Мы доехали с ним вместе.
— Я так и знал, что сломалась машина и вы вернулись к Димке. Катя на меня не обиделась, что я уехал?
— Замолчи и слушай меня. Никуда мы не возвращались, а уехали на дачу к Варваре и сидим сейчас здесь. Я звоню тебе для того, чтобы ты знал, что со мной произошло. Я к тебе больше не вернусь, можешь не искать меня и не беспокоиться. Надеюсь, ты понял?
— Не валяй дурака! — сердито сказал Федор в трубке. — Не очень остроумные розыгрыши. И так из-за тебя всю ночь не спал и до сих пор не могу успокоиться. Бери сейчас же такси и приезжай домой, все расскажешь. Больше не хочу ничего слушать. Все! Пока!
Он засмеялся и бросил трубку.
— Идиот! — сказала Надя. — Ты слышал?
Иван от удивления развел руками.
— Я его совсем мало знаю. Несколько раз встречались в институте и у Димки. По ничего не значащим словам трудно составить суждение о человеке.
— Я же говорила тебе. Теперь, кажется, все ясно.
Зазвонил телефон. Звонил без конца, настойчиво. Надя подошла, сняла трубку и услышала громкий голос Федора:
— Алло! Алло!
Надя знала, что он всякий разговор по телефону начинает с этого шаблонного «алло!».
— Я слушаю, Федор. Что ты еще хочешь?
— Так ты действительно на даче? А я не поверил. Что ты там делаешь?
— Я уже все объяснила. Ты никогда не придавал значения моим словам. Пойми хоть на этот раз, что я говорю серьезно.
— Когда ты приехала на дачу?
— Ночью.
— С ним?
— Да. Мы приехали с Иваном, ночевали здесь, и я больше не вернусь к тебе. Если хочешь попрощаться и сказать несколько человеческих слов, я не повешу трубку.
— Что за чепуху ты мелешь, Надя? Ну, умоляю тебя, брось шутить. За городом много снегу?
— Много.
— Я приеду, покатаемся на лыжах, это очень кстати. Скажи Варваре, чтобы приготовила нам.
— Ты извини меня, Федор, но ты сошел с ума. Ты ничего не понимаешь. Как телеграфный столб, как шкаф, как воробей! Прощай!
Она бросила трубку и тяжело вздохнула. Посмотрела в окно и увидела за стеклом воробья и вспомнила, что этот воробей попался ей на глаза, когда она говорила с Федором. Вот почему вместе с «телеграфным столбом» и «шкафом» она сказала и это слово. Смешно…