Рассказывать ей о себе не имело никакого смысла. И все же он это сделал.
- Только, пожалуйста, не отмахивайтесь сразу от того, что я вам сейчас расскажу, как от обычного бреда сумасшедшего! Подумайте об этом хорошенько на досуге: присмотритесь к окружающему вас миру. Вы увидите: все, что я расскажу, имеет смысл. Пусть и странный, шиворот-навыворот, но имеет.
У нее было одно преимущество: она была сиделкой. А все сиделки прямо с момента поступления на работу тихо ненавидят докторов и потому всегда готовы поверить в самое худшее, что о тех будет сказано.
- Каждый врач дает клятву Гиппократа. Но, прежде чем принести ее публично, он дает в самом узком кругу клятву высшего порядка, более древнюю, чем клятва Гиппократа, который умер приблизительно в 377 году до рождества Христова.
Вполне возможно, что самый первый знахарь-шаман каменного века потребовал этой клятвы от второго шамана. Кто знает? Но есть письменные свидетельства (которые вам никогда не увидеть), что первый врач цивилизованного мира, первый врач древнейшего из городов-государств - Шумерского царства, которое предшествовало даже Древнему Египту, уже требовал этой клятвы от следующего.
Так вот, «Шумерская клятва» - прочистите мне, пожалуйста нос, дорогуша, если это вас не затруднит, - гласит, что врач никогда и не при каких обстоятельствах не скажет ни слова о том, что касается истинных занятий врачей и истинной причины всех болезней...
Миссис Фелл попыталась несколько раз его перебить и наконец не выдержала:
- Доктор Гудбоди! Вы что, всерьез пытаетесь мне доказать, будто болезни - дело рук самих врачей? Что доктора сами их придумывают и распространяют? И что если бы не было докторов, мы все были бы стопроцентно здоровыми? Что они ловят и используют дилетантов, заражая их, а затем вылечивая, только ради своей карьеры и делают на этом деньги, гася при этом все подозрения своими... своими... Но это же ужасная чушь!
По его носу потекла капля пота, но он не обратил на нее внимания.
- Да, миссис Фелл, и все же это правда! Но иногда, впрочем, бывает это довольно редко, бремя массового убийцы становится слишком тяжким для врача, и тот ломается. Тогда он пытается рассказать правду. С этой минуты он становится изгоем; его отлавливают, как зверя; его собственные коллеги объявляют его сумасшедшим; он умирает во время операции или же заразившись неизлечимой болезнью; или просто исчезает с концами.
- И почему ж тогда вас не убили?
- Скажу! Я спас нашего прославленного лидера - Великого Всеми Превозносимого Сверхгениального Шумера. Они обещали мне жизнь, а мы никогда не лжем друг другу - только пациентам. Но они должны были быть уверены, что я не смогу сбежать. А язык мне не отрезали только потому, что они садисты: болтай сколько хочешь, все равно - кто поверит пациенту из дурки? Да, миссис Фелл, и не надо смотреть на меня с таким ужасом. Бред психа из желтого дома! Я ведь сдвинутый? Ну правда?! Вы только в это и поверили?
Она погладила его по голове:
- Ладно, ладно. Я верю вам. Посмотрим, что можно сделать. Вот только...
- Что?
- Мой муж тоже врач, и когда я на секунду себе представила, что он состоит в секретной организации...
- Не рассказывайте ему! - закричал Гудбоди - Ни слова ни одному врачу! Вы что, хотите заиметь рак или слечь с коронарным тромбофлебитом? А то и поймать какую-нибудь новую, с иголочки, мозговую инфекцию? Они ведь, чтоб не умереть от скуки, постоянно что-то изобретают!
Но все было без толку. Миссис Фелл соглашалась с ним только для того, чтобы его успокоить.
В ту же ночь его отвезли в подземелье очень древнего дома, где пылали факелы и старые каменные стены сочились сыростью; где рокотали маленькие барабанчики и пронзительно ревели козьи рога; где одетые в алые мантии врачи с разрисованными лицами и с черными перьями на головах грохотали погремушками из тыквы; где усилитель транслировал Шумерскую клятву выпускникам 1970 года. И каждого нового инициируемого подводили к нему. Для того чтобы каждый осознал, что с ним будет, если он предаст свою профессию.