Вавилон, о Вавилон! Горестно тому, кто ни разу тебя не видел, ибо очи его голодны! Можно прожить всю жизнь в Уре, Йоланге или любом из великих шумерских городов, но если ты не побывал в Вавилоне — ты не видел того, что действительно по праву зовется городом.
Первое, что видишь, подплывая к стольному граду — Немет-Энлиль, грандиозную внешнюю стену. Пятидесяти локтей высоты и восьми локтей ширины, она защищает Вавилон от любой беды, от любой угрозы… кроме куклусов. От куклусов не защитила.
От них зато защитила Имгур-Энлиль, стена внутренняя. В ней шестьдесят локтей высоты и тринадцать локтей ширины, она укреплена магией и выстоит даже когда рухнет все остальное. За Имгур-Энлиль можно укрыться не то что от куклусов — от самого Дагона, да минует нас его гнев.
Сверху Вавилон, должно быть, похож на стрелковую мишень. Безупречный круг с двумя окружностями одна внутри другой. Во внешней стене четверо больших ворот, во внутренней — двое, и ведут они в храмовый и дворцовый кварталы. Дома все огромные, по три, а то и по четыре этажа, и живет здесь столько людей, что невозможно счесть. Одни говорят, что их пятьсот тысяч, другие — что не менее миллиона.
Скорее всего, истина где-то посередине.
Вавилон Креола вдохновлял. Здесь, в средоточии имперского могущества, как нигде ощущаешь все величие магии. Неудивительно, что именно тут смыкаются миры, что именно тут затаились где-то Харут и Марут.
В прошлом году Креол уже пытался разыскать их колодец, но безуспешно. Тогда он делал это несколько… бессистемно. Пробовал разные чары, ходил с лозой, опрашивал людей… а надо-то было с самого начала обратиться к демонам.
Насколько это все-таки полезные существа…
Кайдашкан сказал, что это может быть любой колодец. Но Креол сразу решил, что это какая-то чушь, и собирался в новолуние наведаться прежде всего к самому большому и древнему колодцу в Вавилоне — тому, что у храма Мардука на площади Эсагила. А до тех пор он отогнал колесницу на постоялый двор и зашел в питейный дом — выпить с дороги прохладного пива.
Пиво в Вавилоне не знает себе равных. На любой вкус — темное, светлое, бурое, красное, смешанное с вином, смешанное с медом. Верно говорят в народе: не знать пива — не знать радости.
Креол тянул его через трубочку из сосуда амам и лениво размышлял, не возлечь ли до темноты с блудницей. С одной стороны, ничто не мешает отдохнуть и покутить. С другой — лучше уж завести наконец наложницу, а не ложиться с грязными кар-кида, которые еще и могут дурной болезнью заразить.
Хотя обходятся они дешевле, чем содержать наложниц. Стоя у стенки — один сикль серебра, внаклонку — полтора. Лечить дурные болезни Креол умел, в Нимруде к нему за этим часто приходили. К тому же Креол владел таким прекрасным заклятием, как Доспех Инанны, что недолго, но защищает от любой заразы.
Подумав, Креол решил все-таки потом завести наложницу. Купить чистую, юную, не потасканную рабыню и наконец обзавестись потомством. Дети ему пока не так уж нужны, но династию продолжить все-таки придется. Шумер пока еще не знает достигших бессмертия магов, поэтому Шахшанор не должен пустовать после его смерти.
Но лучше все-таки достичь бессмертия. Кто-то же должен сделать это первым — так почему бы и не он?
Да, это точно будет он.
Креол еще и поэтому выехал из дома так сразу, что до новолуния оставалось как раз столько, чтобы добраться до Вавилона. Сегодняшняя ночь обещает быть темна, как в гробнице — и Креол отправился к колодцу еще до заката.
Богат Вавилон, велик Вавилон. Но самая богатая и великая его часть — храмовый и дворцовый кварталы, район внутри Имгур-Энлиля. Изначально только он и стоял на берегу реки Арахту, и звался тогда Кадингирром. Уже потом непомерно разросшийся город получил другое имя и был наречен столицей великой империи.
Креол вступил в Кадингирр через ворота Инанны и прошел Священной Дорогой Процессий. Вступив на необозримую площадь Эсагила, он с гордостью окинул взглядом Вавилонскую Башню, семнадцатиступенчатый зиккурат Этеменанки, храм Мардука и Энки, отца его.
Креолу было чем гордиться — он и сам участвовал в строительстве этого чуда. Громада ста восьмидесяти локтей высотой восхищала и подавляла, и всякий гость города непременно приходил сюда, дивился сему деянию рук человеческих. Вавилонскую Башню достроили всего пять лет назад, и последний камень в ее ступени положил Энмеркар Первый, покойный прадед Энмеркара Второго, что мудро правит Шумером сейчас.