Сакральность, которой была окружена глина, стала причиной того, что на Ближнем Востоке долгое время керамика находилась под религиозным запретом. Докерамический период здесь продолжался вплоть до 5500 г. до н. э., т. е. до начала регулярной металлургии меди. И это – на фоне того, что и в районе Плодородного полумесяца и на Балканах изготовляли многочисленные глиняные статуэтки богини–матери, тогда как в Северной Африке керамика появилась одновременно с началом интенсивного собирательства (XIII тыс. до н. э.), а Восточной Азии – в финальном палеолите. Однако представления о глине как о священной субстанции к шумерскому времени уже перешли в разряд суеверий, как мы видим, торговцы не стеснялись разламывать шары и подменять в них фишки, из‑за чего и потребовались особые штампы.
Карта находок фишек
Археолог Пьер Амье был первым, кто высказал предположение о том, что шары могли служить системой подсчета и учета ценностей, которая в свою очередь привела к появлению письменности (1960 г.). К этому выводу он пришел, изучая намного более поздний глиняный конверт из Нузи (верховья Тигра, II тыс. до н. э.). Конверт был найден вскрытым, а внутри него археологи обнаружили 49 мелких камешков. Сохранившийся на поверхности конверта текст на аккадском языке рассказывал о том, что некто Пухишенни оставил 49 овец на попечении пастуха Зикарру. У археологов вызвало удивление, что архаичный способ подсчета сохранился в позднем Бронзовом веке, но исследователи пришли к выводу, что основной причиной сохранности обычая была неграмотность месопотамских пастухов. Сходные, но значительно менее подробные, надписи были обнаружены и на конвертах середины IV тыс. до н. э.
Оригинальную, однако, довольно спорную гипотезу относительно предназначения фишек выдвинула профессор техасского университета Дениз Шмандт–Бессера. Русскоязычному читателю она известна только по рецензии Юрия Березкина. В интернете можно ознакомиться с её статьями «The Earliest Precursor of Writing», «Two precursors of writing: plain and complex tokens», «Signs of life», «Reckoning before writing» ирядом других. Шмандт–Бессера обратила внимание на то, что фишки аналогичные тем, что были обнаружены в шумерских конвертах, встречаются на поселениях Ближнего Востока в течении всего нео–энеолитического периода, а также они известны на дальних азиатских окраинах ближневосточного культурного круга, таких как Анау, Джейтун и Чандху–Даро. За всё время раскопок относительно предназначения нео–энеолитических фишек было высказано много версий, различной степени правдоподобности. Их считали и древнейшими эквивалентами денег и фигурами для настольных игр, напоминающих шахматы, шашки или нарды, гвоздями и амулетами, схематическими женскими фигурками и фаллическими символами. Археологи, находившие фишки, часто описывали их в отчетах как «предметы неопределённого предназначения». В числе нео–энеолитических фишек чаще всего встречались шарики, диски и конусы, а также полумесяцы, тетраэдры, линзы и биконические формы. Фишки на многих поселениях Ближнего Востока были обнаружены внутри дома и вблизи друг друга, что предполагает, что они могли храниться в мешках или коробках, разложившихся с течением времени.
Шмандт–Бессера предположила, что фишки в нео–энеолитическое время служили в качестве единиц для счета предметов строго определенного класса, а в IVтыс. до н. э. многие из них стали прототипами для шумерских пиктограмм и превратились в клинописные знаки. Так, тетраэдр обозначал собаку, полумесяц – металл, сосуд – масло, круг с выемками – коров, двойной конус – браслет, раковина – духи, круглая фишка в виде каравая, рассеченного крестообразно – овцу, а такая же фишка, но рассечённая параллельными полосами – одежду.
Согласно списку составленному Шмандт–Бессера, впервые фишки появляются в IX тыс. до н. э. на поселениях Бельдиби, Тепе–Асиаб и Гандж–и-Даре. В VIIIтыс. до н. э. они фиксируются в Хартуме и Чайоню–Тепеси. VII тыс. до н. э. демонстрирует расцвет традиции изготовления фишек, они известны в Тепе–Гуране, Тель–Асуаде, Джармо, Дех–Луране, Суберде, Джирд–Али–Агха, Тель–Рамаде, Иерихоне и Сех–Габи. В VI тыс. до н. э. фишки обнаруживаются почти повсеместно, и даже на окраинах ближневосточного культурного круга. Следующее, V тыс. до н. э. демонстрирует угасание этой традиции, фишки обнаружены только в Мунхатте, Джарафабаде и Чан–Хасане. Тогда как в IV тыс. они снова получают популярность, но преимущественно в Южной Месопотамии и Сузиане, то есть в тех регионах, где непосредственно отмечается шумерское влияние. В ряде городов эта традиция сохраняется и в течении III тыс. до н. э., но затем угасает и в них, а затем, спонтанно появляется во II тыс. до н. э. в Нузи и в расположенном в Леванте Мегиддо. Даже достаточно беглое знакомство со списком вызывает ощущение того, что памятники слишком рассредоточены во времени и пространстве. Нет никакой уверенности в том, что традиция сохранялась неизменной в течение шести тысячелетий, тем более, что за этот период она пережила три периода угасания. Очень спорными выглядят находки фишек в Хартуме в столь раннее время – отсутствует цепочка аналогичных находок вдоль Нила, а самым ближайшим поселением, в котором были обнаружены фишки, является Иерихон, да и появятся они в Иерихоне на несколько сотен лет позже, чем в Хартуме.
Отношение к исследованиям Дениз Шмандт–Бессера в научном мире довольно неоднозначное. Она является вполне академичным ученым и признанным авторитетом в области археологической типологии ближневосточных фишек (во многом благодаря ее усилиям фишки были распределены на 14 типов). Вместе с тем, теория о том, что фишки служили системой счисления на протяжении многих тысячелетий, считается довольно спорной.
Эволюция фишек в логограммы и клинописные знаки по Дениз
Следует отметить и тот факт, что шумеры не автохтонный народ Плодородного полумесяца, они появляются в середине IV тыс. до н. э. в Южной Месопотамии, и только там, как мигранты, вытесненные из своей прародины (Дильмуна, предположительно – современный Бахрейн или Оман) то ли внезапной аридизацией климата, то ли вторжением аккадских племен. Хотя шумеры и заимствовали некоторые элементы культуры у народов Южного Междуречья, но в ряде принципиальных этнодифференцирующих факторов таких как погребальный обряд, кардинально отличались от них, а себя предпочитали именовать «санг–нгига» (круглоголовые), противопоставляя себя таким образом прежним обитателям региона. Поскольку глиняные шары–конверты с фишками практически никогда не были обнаружены вне шумерского археологического контекста, затруднительно предполагать, что шумеры заимствовали общепереднеазиатский обычай. Близок к этому и другой вопрос: если система счисления при помощи фишек была распространена на всём Ближнем Востоке, то почему она породила клинопись только в одном не самом крупном её регионе – южной Месопотамии? По идее, на основе системы счисления фишек во многих регионах Плодородного полумесяца должны были возникнуть сходные системы письма и счисления, однако они появляются только после того как семитские племена заселили весь Ближний Восток. Без подобной подготовительной стадии письменность возникла и в других регионах – Египте, Китае, Месоамерике и на Балканах.
Насколько справедливы теории, выдвинутые о шумерских глиняных шарах–конвертах и лежащих в них уже более 5500 лет фишках, должны показать будущие исследования.