Как уже было отмечено, широкое привлечение древних текстов – сильная сторона книги М. Белицкого. Однако истолкование, которое дает им автор, не всегда можно признать удовлетворительным. М. Белицкий недостаточно, на наш взгляд, учитывает специфику различных источников и порой слишком прямолинейно подходит к их интерпретации. Проводимые им сопоставления шумерских мифологических и литературных сюжетов и мотивов с библейскими и античными звучат иногда почти пародийно (см., например, сравнение Энки, съедающего «семь растений», с Адамом и Евой, вкушающими от древа познания добра и зла). Впрочем, подобного рода ошибки встречаются не только в популярных работах, и здесь, по-видимому, следует дать некоторые дополнительные объяснения.
Начнем с «Царского списка», этого важнейшего источника для реконструкции самого древнего периода истории Шумера. Первое, что бросается в глаза при знакомстве с этим текстом, – сроки правления царей, живших до потопа и сразу после потопа. Неужели древние составители «Списка» сами не понимали невероятности многотысячелетних правлений царей? И чем можно объяснить эти «хронологические экстазы» шумерских и вавилонских мудрецов?
Ответ, вероятно, надо искать в особенностях восприятия времени древними и в их представлениях о своем прошлом. Шумеры, по-видимому, считали, что в давние времена действовали другие законы: люди были другие и годы были иные. Читатель, наверное, обратил внимание на то, что сроки правления царей в «Царском списке» постепенно уменьшаются по мере приближения к «современности», т. е. к началу II тысячелетия до н. э., когда и был создан «Список». Если первый царь до потопа царствовал 28 000 лет, то первый царь после потопа – «всего» 1200, а затем идут уже вполне реальные цифры. В прошлом, как его представляли себе шумеры и вавилоняне, можно выделить три периода: исторического времени, периферийного и мифического. Историческое время – это прошлое, о котором народ сохраняет относительно достоверные сведения, куда ведут твердые генеалогические и династические линии, – словом, время, которое воспринимают так же, как то, в котором живут. Периферийное время (термин М. И. Стеблина-Каменского) – это прошлое на краю родовой памяти, воспоминания о котором смутны; последовательность и связь событий люди уже плохо представляют. Это время необыкновенного, чудес, время действия эпических героев. И, наконец, мифическое время – время, лежащее за пределами родовой памяти, время богов.
Время богов, очевидно, «качественно» отличается от времени героев, а последнее – от времени обычных людей, точно так же как они сами отличаются друг от друга. Любопытная подробность: венгерские исследователи Лукач и Бегите показали, что если сроки правления первых царей после потопа разделить на 60, а более поздних – на 10 или 6, то получаются реальные цифры. К этому мы прибавим, что практически все числа, встречающиеся в первой части «Царского списка» (до потопа), кратны 360; так сказать, день был за год. Следует помнить, что числа 6, 10, 60, 360, 3600 были для шумеров «круглыми» числами.
Едва ли эту загадку «Царского списка» можно считать решенной, но, по-видимому, объяснение нужно искать именно здесь, в особенности восприятия шумерами времени и в их числовой символике. С символикой чисел мы сталкиваемся и в других шумерских текстах. Встречающиеся в них числа не всегда следует понимать в прямом смысле, в особенности когда это круглые числа. Так, когда Уруинимгина говорит о том, что он властвовал над Юсарами (10x3600) человек, а Гудеа – над 60 сарами, то это не статистические данные, которые можно использовать для расчетов, а скорее всего обозначение огромного числа людей вроде нашей «тьмы» (этимологически тюркское tuman = 10000).
Особую сложность для исторической интерпретации представляют мифологические и литературные тексты. Историческая действительность отображается в них в причудливо преломленном свете; изображение ее подчинено законам жанра, да оно и не является целью создателей произведения. Приведем один лишь пример. В эпической поэме «Гильгамеш и Ака» рассказывается о борьбе между этими двумя царями Урука и Киша. Казалось бы, можно сделать неоспоримый вывод, что эти два царя были современниками. Однако мы имеем дело с эпосом, которому присущи определенные структурные особенности. В эпической поэзии событийное время сжимается, целая эпоха нередко конденсируется в один эпизод; эпос полон анахронизмов, подвиги одного героя или исторического лица часто приписываются другому и т. д. В русском героическом эпосе татарское нашествие изображается как единовременное столкновение татар под предводительством некоего Калана (во многих былинах даже само имя Батыя не сохранилось) с киевским князем Владимиром (давно умершим к тому времени) или его богатырями, которое закончилось разгромом и изгнанием татар. Историческая картина, восстановленная на основании одних только былин, была бы бесконечно далека от истины. Поэтому «данными» литературных текстов исследователи пользуются очень осторожно, проверяя их свидетельствами источников другого рода. Таких свидетельств в пользу синхронизма Гильгамеш – Ака пока нет; при всей вероятности такого синхронизма он остается лишь предположением. Едва ли можно признать удачными и попытки автора найти в шумерских мифах прямое отражение земных дел. Истолкование мифа о путешествии Нанны в Ниппур как описание поездки царя Ура в Экур звучит весьма наивно.
Свою специфику имеют и царские надписи. В большинстве случаев такие надписи не выставлялись на всеобщее обозрение, а замуровывались в фундамент и стены храмов или дворцов; адресованы они были богам и далеким потомкам, которые будут перестраивать эти здания, – словом, это нечто подобное современным «письмам в будущее». И реальность в них предстает не такой, какой она была на самом деле, а какой ее хотел бы видеть правитель. На наш взгляд, М. Белицкий, разбирая содержание надписей Уруи-нимгины и Гудеа, не учитывает в должной мере этой «специфики жанра».
Говоря о толковании древних текстов в данной книге, нам придется сделать еще одно уточнение. Читатель, вероятно, запомнил красочно описанный автором процесс по делу об убийстве Лу-Инанны. Рассказывая о нем, М. Белицкий следовал крамеровской трактовке текста протокола, согласно которой жена убитого была оправдана. Однако Т. Якобсен на основании других, более поздних копий протокола установил, что казнена была и жена Лу-Инанны – Ниндада. В той копии, которую исследовал С. Н. Крамер, писец пропустил строку; предпоследний же абзац, очень важный для истолкования текста, Т. Якобсен переводит несколько иначе, чем Крамер.
Здесь нам хотелось бы предостеречь читателя от весьма распространенной ошибки – слишком буквального понимания переводов текстов. И дело не только в исключительной сложности и недостаточной изученности шумерского языка. Перевод с любого языка, а в особенности с древних, редко бывает адекватен оригиналу; при художественном, поэтическом переводе часто приходится передавать лишь смысл, заменять образы и т. д. Часто слово в переводе несет иную эмоциональную нагрузку, вызывает иные ассоциации, чем в оригинале. Так, Гудеа во сне видит себя в образе осла. У современного читателя это вызывает улыбку, шумеры же считали осла благородным животным. Многие шумерские понятия и термины могут быть переданы на русский язык лишь весьма приблизительно, и об этом следует постоянно помнить.
Заканчивая наш обзор, отметим, что в книге есть и некоторые мелкие огрехи. Большая часть таких описок и ошибок была устранена при редактировании. Мы также позволила себе опустить некоторые чересчур смелые догадки и гипотезы автора. Кроме того, датировки в русском переводе книги несколько отличаются от тех, которые даются в польском оригинале. В настоящее время для истории Месопотамии III-II тысячелетий до н. э. существует несколько систем датировок. Каждая из них имеет право на существование, но с тем, чтобы избежать разнобоя в учебных пособиях и популярных изданиях, отечественные ассириологи решили придерживаться одной из них – системы Смита – Струве2. Имена собственные даны в новом, уточненном чтении (Уруинимгина вместо Урукагина, Амар-Зуэн вместо Бур-Син и т. д.). Переводы ряда шумерских текстов были сверены с оригиналами, однако в большинстве случаев использовались переводы, содержащиеся в книге С. Н. Крамера «История начинается в Шумере». Мы также сочли целесообразным заменить библиографию на европейских языках списком литературы по истории древней Месопотамии на русском языке.