— Пойдем к Эми?
Вот и удалось случайно столкнуться с Молли. Она не замечала его, а он жадно ее разглядывал. Она была так хороша в шортиках, что хотелось съесть ее; коротенький топ добил его окончательно. А ножки…
— Хэлло, Молли, — ласково сказал он.
Она оглянулась, глаза ее округлились, нежные губы дрогнули.
— Привет, — сказала она с той открытой, простодушной улыбкой, которая бьет наповал. — Забираете детей?
— Да. — Голос его проскрипел, как несмазанное колесо. Он прочистил горло. — Как провели день?
— Прекрасно — но жутко. Я спускалась по канату. Наверное, совсем спятила. А как ваше лазанье по канату?
— По сравнению с велосипедом — малина. Я так боялся за Себа, что не замечал собственного спуска.
Она огляделась.
— Где он?
— Вернулся в коттедж. Я сказал, что встретимся там.
Она кивнула, огляделась и окликнула:
— Филип! Иди сюда, дорогой.
Филип с явной неохотой подошел, и как-то так получилось, что все поехали на велосипедах в одном направлении.
А когда добрались до сектора «Б», вполне естественно было пригласить всех чего-нибудь выпить, и после секундного колебания под восторженный визг Эми и Касси Молли одарила его осторожной улыбкой и приняла приглашение.
На миг у Джека появилось забавное ощущение, что он пригласил ее на свидание и она согласилась.
Что за чушь…
Для всех восьмерых домик был маловат, но он распахнул двери во внутренний дворик — патио, — и дети рассыпались по подстриженной траве на берегу озера. К ним вразвалочку заспешили утки, выпрашивая подачку; Ника сразу вернулась и попросила хлеба.
Он рассеянно подал ей кусок хлеба и пошарил в холодильнике. Апельсинового сока на всех не хватит.
Джек разлил сок по маленьким стаканчикам и посмотрел на Молли, изо всех сил стараясь сдержать свои ощущения.
Он на нее смотрит. Наверное, заметил признаки подступающего помешательства. Не может же он в самом деле восхищаться ее шоу, и не ногами же ее он любуется.
— Ну так что у вас на завтра? — спросила Молли.
— Ах… завтра. Завтра у нас понедельник? Посмотрим. У Себа прыжки на растяжках и какие-то тренировки командос, у Эми весь день театральная мастерская, у Тома скейтборд и велогонки. А что у вас?
— Кажется, то же самое. Я знаю, что днем у Филипа велогонки, а у Касси точно театральная мастерская. Она придет в восторг, что будет вместе с Эми. Кажется, они хорошо поладили. А что будет делать малышка?
— Ника? Утром мы с ней пойдем на ферму, днем я оставлю ее в детском саду, а сам погоняю на картинге.
— И я тоже! — радостно воскликнула она и прикусила язык. Чего раскричалась? Еще подумает, что она его преследует. О Господи, вот болтушка!
— Замечательно, — сказал он; в его голосе звучала искренняя радость и, кажется, интерес? Да нет, ему просто приятно, что нашлась компания.
— А что у вас утром? — спросил он.
— Я собиралась пару часиков побездельничать, почитать, — призналась она.
— Вы могли бы вместе с нами пойти на ферму, — пригласил он.
Неужели в его глазах и вправду интерес? Возможно. На нее так давно никто не смотрел, что теперь она ни в чем не уверена!
— Спасибо… я подумаю, — сказала она и поклялась себе, что ни за что не пойдет.
Глава вторая
— Молли!
Она так и подскочила; села, вскинула глаза и только что не застонала, встретив смеющийся взгляд Джека.
— Привет, — процедила она. А когда попыталась улыбнуться, почувствовала, как по всему лицу побежали трещины — кремовая маска успела основательно подсохнуть. Закрыв руками лицо, она плюхнулась обратно в шезлонг и в ужасе воскликнула: — Я думала, вы на ферме!
Он ухмылялся, ничуть не раскаиваясь, что привел ее в замешательство. Проклятие!
— Оказалось, что я там не нужен.
Ты и здесь не нужен, мысленно огрызнулась Молли и встала, запахивая халат. Хоть то хорошо, что под треснувшей маской не видно, как у нее пылают щеки.
— Подождите минуточку, — буркнула она и улизнула в спасительное укрытие — в ванную.
Она безжалостно соскребла и смыла маску теплой водой, смазала лицо увлажняющим кремом, отчего оно порозовело и засияло, потом натянула шорты и майку. Гм-м. Пожалуй, она выглядит лет на шестнадцать — для тридцати одного года совсем неплохо.
Молли сунула ноги в сандалии и вышла во двор; он, оказывается, развалился в ее шезлонге, закрыл глаза, подставил лицо солнцу — явно чувствует себя как дома!
— Кофе будете? — выпалила она.