Ковылякин без тени беспокойства заявил, что доказать я не смогу ни “Стрелку”, ни подъезд. Тогда я картинным жестом извлёк из кармана мобильник, пощёлкал клавишами, велел диктофону запись прекратить, а плееру проиграть то, что записал диктофон. Плеер проиграл запись ковылякинских признаний.
Ковылякин улыбнулся, сказал, что хотел бы посмотреть, как судья примет мою запись в качестве доказательства с учётом того, что на записи кроме признаний есть и ковылякинские вопли, и звуки затрещин, которые я Ковылякину отвешивал. Ковылякин добавил, что как бы моя запись не посадила вместо Ковылякина меня, даже если я запись подредактирую, и лишние звуки из записи вырежу.
Я признал, что лопухнулся. Другие на месте Ковылякина пали бы ниц, и молили о пощаде в стиле “Дяденька, прости! Всё, что хочешь, расскажу, только в милицию за ухо не тащи!”. Ковылякин оказался не таким уж и тупым, в законах мало-мальски разбирался.
Когда Ковылякин сообразил, что моя затея с запугиванием провалилась, то словно шубу с барского плеча, бросил: “Зря старались. Алиби у Вадика всё равно настоящее”. Ковылякин добавил, что я, конечно, могу Ковылякина бить хоть до смерти, а другого об алиби Вадика не узнаю, потому как другого не может и быть. Так что я могу Ковылякина хоть резать, хоть тесать на ковылякинской голове кол.
Я пригорюнился, поплёлся к джипчику. Нет, я, само собой, сохранял весёлую мину. Ещё не хватало, чтобы перед всякими ковылякиными я заливался слезами! Но, как ни крути, а я пролетел как тот пиломатериал над Парижем, потому на душе у меня не скребли разве что самые ленивые кошки.
Когда я вышел за калитку Ковылякина, то влез мокасином в жидкую грязь, отчего мои ноги едва не разъехались с целью усадить меня в шпагат. В пылу беседы с Ковылякиным я и не заметил, что ливень закончился. Я даже не заметил, как долго ливень шёл. Зато по слою жидкой грязи, в которую превратилась внутридачная грунтовка, я мог сказать, что ливень шёл не пять минут и не десять. Я подумал, что такая нетронутая грязь на дороге – равно как и свежевыпавший снег – для следопытов просто подарок судьбы.
Я решил наведаться к Глебу, затем к Хребтолому. Я хотел спросить, почему не предупредили меня о том, что Ковылякин собрался встретиться со мной по поводу сгоревшей конопли. Шутки шутками, а тресни меня Ковылякин чуть сильнее, и я бы склеил ласты. Значит, своевременный звонок от доброжелателя, пусть и без упоминания имён, мог бы спасти мне жизнь. Но Глеб и Хребтолом мне не позвонили. Значит, пришло время провести воспитательную работу. Иначе в следующий раз пацаны за недонесение таки сядут.
*
*
Когда подъехал к участку Глеба, возле бака для воды я заметил на земле шланг для полива. На земле, пропитанной водой после ливня, шланг для полива смотрелся как щепотка сахарной пудры поверх горки сахару.
Один конец шланга был подключен к крану, что на баке для воды. Другой конец уходил внутрь участка. Глебов бак для воды стоял возле самой дороги, потому и шланг лежал, хоть и за забором, но всего-то в метре от проезжей части. Да и забор, что отделял глебов участок от дороги, служил скорее декорацией, чем защитой от непрошенных гостей. Забор мог перемахнуть и ребёнок.
Шланг выглядел почти новым. Рядом с баком стояла катушка – тоже почти новая – для намотки шланга. Оставить такой шланг и катушку возле дороги да без присмотра мог только ненормальный, потому как стырят вмиг. Хороший хозяин за таким шлангом следит как за верностью жены.
Я задал себе парочку вопросов, на некоторые ответил. Зачем дачник подключает шланг к баку? Чтобы полить участок. Зачем поливать участок, если прошёл ливень? Значит, поливать хотел перед ливнем. Только-только собрался, шланг размотал, а тут налетела туча, и всё полилось ливнем. Тогда почему сразу после ливня шланг не смотал? Ждал, пока придёт добрый сосед, и шланг стырит?
Всё скопище мыслей о шланге пронеслось в одну секунду, в ту, когда я наткнулся взглядом на шланг.
Затем я заметил приоткрытую входную дверь домика, где дачничал Глеб. Дверь болталась туда-сюда, билась о косяк как в дешёвом боевике, когда главный герой подъезжает к дому, а там дверь на распашку, замок взломан, дом полон трупов.
Я подумал, что если бы Глеб был дома, то наверняка дверь или закрыл бы, или подпёр хотя бы башмаком, чтобы не болталась на сквозняке.